– Я пытаюсь уберечь тебя от ошибки, которую ты потом не сможешь исправить.
– Это моя жизнь. Не твоя, не Эрика. Моя. И я буду решать, что делать.
– Недели две назад ты почти решила вернуться в атли, – ядовито возразил он. – И если бы не Стейнмод, вернулась бы. Так в чем тут выбор? Или мотивация. В том, что ты с ним спишь? Это, по-твоему, взрослое решение?
– Я его люблю, ясно! Но ты... тебе не понять.
– Конечно, куда уж мне.
Обиделся. Отвернулся и кулаки сжал. Вечно все у нас, не как у людей. Так может, и общаться не стоит совсем. Попрощаться сейчас. Навсегда. Навсегда не получится, но попробовать-то стоит.
– Ты говорил про пополнение скади, – устало произнесла я и почесала лоб. Уйти бы, но на негативной ноте прощаться не хотелось. – Я думала, ты меня имел в виду.
– Не тебя. Другую девушку.
– Я ее знаю?
– Лично — нет, – улыбнулся хитро. – А вот Глеб... Глеб знает очень хорошо.
– Причем тут... – и тут до меня дошло. Догадка была нелепой. – Быть не может!
– А что тут удивительного? – Он пожал плечами. – Атли и скади всегда тесно общались. Глеб дружил с Эриком, я — с Дашей. В гости друг к другу ездили, устраивали пикники всякие, праздники.
– Эрик знает, что она хотела убить тебя? – сдавленно спросила я. На Влада не смотрела, взгляд опустила вниз, на смятую траву справа от мощенной камнем дорожки. Зеленая, сочная, она прорастала в трещинках и приближалась к центру тропинки. И сдаваться не собиралась — наползала на камень, дробила его. Выживала.
– Конечно, знает. Он еще в прошлом году вытащил ее, только в Липецк везти не стал — Даша упросила. Понимаешь ли... – Он ковырнул каблуком коричневый бугорок муравейника. – В Липецке у меня есть некоторое... влияние. Не так просто ввезти сюда человека, которого я не хочу видеть в городе.
– И что же изменилось?
– Считай это проявлением благородства.
Или хитрости. Ведь зная, что Юлиана — скади, есть все шансы, что я не посвящусь.
Она ведь... она стреляла в нас! И если бы была чуть более меткой, а у Глеба реакция похуже, мы были бы мертвы. А теперь... Что теперь? Улыбаться ей, как соплеменнице? Соединить кен у источника, будто ничего не произошло? И постоянно ждать удара в спину?
На обед была рыба. И ореховый соус, который так любит Эрик. Лина улыбалась и хвалила еду, и вообще казалось, у них с Эриком гораздо больше общего, чем у меня с ним когда-либо будет. Она послушная. Тихая. Глаза опускает, и ресницы дрожат. Лина никогда не пойдет против вождя – Влад вон обижает, а она терпит. Такой должна быть хищная. Я раньше не замечала, а сейчас...
Красная куртка. Снег – белый, сверкающий в ярком свете включенных фар. Кровь темная, почти бордовая и липнет к рукам. Стекает в снежное крошево, впитывается, растекается неровной кляксой. Потом больница, и запах – противный, дурманящий. Нашатырь и хлорка. Болезнь. Тучи спустились низко, и небо давит.