====== Эльза: Никто больше не увидит моей боли ======
На душе разилось странное спокойствие, граничащее с полной апатией, ничего не хотелось делать, ни с кем говорить, никого видеть, жизнь утратила остатки своих красок, превращаясь в нечто серое, невзрачное и пустое. Ничто не могло вызвать чувства в Эльзе, которая уже несколько часов сидела на полу, перед украшенной и сверкающей елкой, смотря на нее, но не видя. Зачем ей праздник, яркие краски и улыбки, если новой среды не будет, зачем существовать, если она снова теряет тех, кто ей дорог? Бессмысленно. Лучше бы Жерар соврал или ничего не говорил, чем так. Теперь, девушке хотелось, чтобы среда никогда не настала. Скарлетт не знала, что будет делать, если придет на их место, а её друга-снайпера там не будет. Даже думать об этом не хотелось.
— От среды, до среды, — пробормотала девушка, обхватывая себя руками, чтобы согреться, но холод шел изнутри, с таким не поможет справиться, ни одеяло, ни обогреватель. Неизвестность страшила, а дурные мысли не желали покидать голову. Казалось, что Эльза готова сдаться, признать, что обстоятельства оказались сильнее и, наконец, сломали её.
— Что с тобой? — раздался тихий голос Нацу, бесшумно вошедшего в украшенную к празднику комнату. Он пристально смотрел на подругу, словно не узнавая. — Ты вернулась сама не своя, словно и не ты это.
— Может быть, так оно и есть…
Мужчина подошел к Скарлетт и положил руку на плечо девушки, что продолжала смотреть в пустоту. Удручающее зрелище. Эльза заразила всех членов их группировки надеждой, люди начали верить в то, что еще способны улыбаться и радоваться, они искренне ждали праздника, хотя и не показывали этого, не позволяя воспоминаниям вновь пробудиться. Но сегодня, когда мрачная девушка вернулась со своего очередного свидания, свет в глазах выживших вновь стал угасать. Если даже Скарлетт разочаровалась в собственной затее, то точно ничего не выйдет.
— Ты хорошо поработала, ты почти смогла все изменить, так почему сдаешься сейчас? Неужели ты больше не веришь в то, что у нас есть шанс забыть о том, что творится? Знаешь… Все эти годы я жил надеждой на то, что встречу своих родных, что мы будем вместе… А когда увидел Люси, во мне что-то оборвалось. Мы спасли её, но она… Она стала другой. В моей памяти сохранился образ лучезарно улыбающейся девушки, что никогда не грустит, она всегда была полна надежд и все время что-то выдумывала. Но теперь, она словно стала пустой. Не говорит. Не улыбается. Почти не ест… Кажется, она даже не узнает меня. Это так больно! Я не знаю, что сделать для того, чтобы она ожила, снова позвала меня по имени и улыбнулась. Твоя затея с праздником безумна, но именно она подарила мне надежду на то, что я увижу прежнюю Люси. Пусть и ненадолго. Нам через многое пришлось пройти, мы все изменились, но… Мы все еще ждем чуда, хоть какого-то. Вот только, если ты опустишь руки, этого не случится, мы так и останемся в этом убежище, медленно умирать, безо всякой надежды.
— Мне так тяжело, — слова Драгнила причиняли боль. Как она могла забыть, что живет не только для себя? Она не просто хотела сама обрести покой и гармонию, но подарить это чувство другим. Если бы не это щемящее чувство в груди, она бы вполне могла справиться со всем… — Возможно, он не придет в следующую встречу. Я так боюсь этого… Эти среды стали для меня смыслом, отправной точкой, позволяющей раз обновляться, ощутить себя живой, но теперь… Я боюсь новой среды, боюсь узнать, что он не справился и больше не придет.
— Твой друг?
— Угу… он…
— И поэтому ты хоронишь его раньше времени? Впадаешь в отчаяние и страдаешь, сдаешься, когда еще не все кончено? А если он придет? Что если твой друг увидит тебя такой потерянной и угаснувшей? Не рановато ли ты впала в отчаяние?
Нацу хмуро смотрел на Эльзу, она была единственным человеком в мире, которому он не мог простить слабости. Эта девушка всегда отчаянно боролась, пыталась защитить других, найти способ спастись, даже в самые страшные моменты, она сопротивлялась обстоятельствам. Но сегодня она дала слабину, и для некоторых это было намного хуже, чем зов Теней.
— Да, ты прав. Я должна верить в него, — Скарлетт решительно поднялась на ноги, утирая тыльной стороной ладони слезы, которые раньше не замечала. Ей все еще было неописуемо больно, она все еще страдала и боялась, но теперь помимо холода, в душе появилось что-то еще. Нацу прав — хоронить Жерара рано, а она сама должна исполнить свое обещание и каждую среду приходить на их место. — Никто больше не увидит моей боли! Я справлюсь со всем этим!