— Перезвони, ладно? Если буду недоступен, надиктуй на голосовую почту.
— С удовольствием. — Он замолчал, только ручка скрипела по бумаге. — Это типа лекарства новые, или?..
— Или, скорее всего.
— Угу. Ну ладно, я рад, что канадцы не стали тебя делать почетным гражданином. Жду не дождусь услышать все из первых уст.
— А я все вывалить. Сигнал пропадает, отключаюсь.
Он сказал: не беспокойся, брат, и связь оборвалась. Мне все равно было беспокойно.
И вправду, чуть позже у Харта зазвонил телефон, заставив того разразиться потоком однообразной брани и размолотить кулачищем приборную панель. Он все еще кипел, когда мы заехали в Поджер-Рок заправиться и уточнить дорогу. Крус, в то же время, воспринял новости о «досрочном освобождении» Рассела Пирса с бесстрастностью дзен-буддиста, нисколько ему не свойственной.
— Ну и пофиг. Давайте выпьем, — таков был официальный комментарий.
Поджер-Рок располагался в лощине милях в пятнадцати к югу от столицы штата, Олимпии. Впечатляться тут было нечем: всего-то с дюжину дряхлых, запущенных зданий, выстроившихся вдоль мелкой речки, повсюду знаки с запретом на стрельбу. Все кругом шелушилось, ржавело и разваливалось, устремляясь к центру Земли. Только начальная школа выбивалась из общей картины: утопическая постройка из кирпича и черепицы, стоящая чуть поодаль и на возвышенности; сквозь заросли ольхи и кизилового дерева виднелась свежая краска. Как будто приземлились инопланетяне и оставили по себе монумент.
Крус залил бак на семейной заправке с допотопными колонками, которые выдавливали из себя топливо целую вечность. Я купил вяленой говядины и пакет молока с истекшим сроком годности, чтобы успокоить свои бурлящие внутренности. За прилавком стояла женщина с желтоватыми волосами и нагрудным значком, на котором красовалась размытая фотография младенца в слюнявчике. Она барабанила по клавишам с нервной улыбкой, яростно пыхая сигаретой. Меня не узнала, слава Богу.
Зазвенел дверной колокольчик, и в магазин ввалился Крус. Его взгляд метался по помещению, рубашка прилипла к телу, словно ее обладателя облили из шланга. Он протиснулся мимо меня, оставляя за собой запах подмышек и дешевого одеколона, буркнул что-то кассирше и всучил ей кредитную карточку.
На улице мне пришлось прикрыть глаза от солнца. Харт стоял привалившись к капоту.
— Заскочим сейчас в бар, пивка глотнем.
Он закашлялся, как кашляют курильщики, и сплюнул в гравий, рядом с разбитой банкой из-под джема. Среди осколков сновали пчелы.
— А как же Майма-Маундс?
— Никуда они не денутся. Ну и вообще, не время еще.
— Не время?
Харт прищурился — глаза у него были розовые, как у хорька, — и едва заметно улыбнулся. Покончив с сигаретой, он прикурил от бычка еще одну.
— Так Крус сказал.
— Ну и что это значит? «Не время»?
— Без понятия, Рэй-бо. Вообще без понятия. Чего Круса не спросишь?
— Ну ладно. — Я сделал большой глоток теплого молока, размышляя о том, как обернулась эта поездка — пока что самая дикая в моей жизни. — Как ты себя чувствуешь?
— Зашибись.
— Только выглядишь хреново. — Когда рядом не было Круса, я еще кое-как мог с ним общаться. А потом я соврал: — Сильвия волнуется.
— Насчет чего?