Внутри него горело пламя, но прогнившие воспоминания разносились по легким шероховатым пеплом. Они слепо били по сознанию и шептали: «Погасни». Но Нацу не гаснул — он игнорировал боль, разъедающую кровь ядом прошлого. И Хартфилия понимала, что хочет очистить его душу: содрать копоть со стенок продрогших легких, подарить антидот, который выведет желчь из крови. Она хотела увидеть его свободным.
— Придется, — будучи уверенной в том, что тот его слышит, уверенно промолвила Люси.
Драгнил вдруг дернулся и уставился за спину Фрида, прожигая ее взглядом. Казалось бы, просто подавал знак, и хранительница бы так и восприняла.
Но что-то явно было не так.
— Уверен? — доктор понимающе вздохнул, все еще надеясь разговорить пациента.
— Мне надо идти, — не отрывая глаз от окна, произнес Нацу и резко поднялся со стула, — спасибо, Фрид, и до свидания!
Торопливо попрощался и зашагал в сторону выхода, оставив врача с недоуменным выражением лица следить, как тот уходит.
— Неуправляемый ребенок, — усмехнулся, устало протер глаза и развернулся на кресле в сторону окна.
Глазами выискивал то, что могло заставить Нацу вскочить и бросить размышления о прошлом, и задумчиво потирал подбородок. Люси тем временем застыла, стараясь понять, почему подопечный вдруг сорвался с места.
— Давно не ребенок, — бросила прежде, чем поспешить за ним, и скрылась за стенами кабинета.
Нацу ответил что-то невнятное на пожелание секретарши и быстро выбежал из здания, остановившись возле дверей и оглядываясь по сторонам. Люси обошла его и, став чуть поодаль, внимательно наблюдала.
— Нацу, что случилось? — неуверенно спросила, надеясь услышать ответ.
Но он не ответил, скользя взглядом по городской панораме и сжимая-разжимая запястья. Наконец, на миг зажмурившись, он резко выдохнул:
— Люси.
Голос пробирал до костей: он был таким… Обреченным? Словно не просто звал, а молился. Как молятся в церквях, взывая к Божьей благодати.
— Что случилось? — повторила она вопрос.
Драгнил вдруг раскрыл глаза и упрямо взглянул на хранительницу, облегченно набрав в легкие воздух.
— Что за шутки? — в ответ тихо произнес он с каким-то укором в голосе. — То жалуешься, что игнорирую, то пропадаешь.
— О чем ты? — непонимающе переспросила.
— Ты пропала только что, — запнулся Нацу, удивившись, — или это…
— Значит, ты не можешь видеть меня постоянно, — вдумчиво протянула она и вдруг зацепилась взглядом за окно клиники. — Об этом подумаем по дороге, ты привлек внимание секретаря, поэтому ступай домой.
Нацу неловко оглянулся и заметил любопытное лицо той девушки, следящей за его действиями с неким подозрением. Понимая, что лучше не провоцировать ту на ненужные мысли, он шагнул в сторону дома, засунув руки в карманы, и спросил, прежде выйти на людную улицу:
— Ты же будешь рядом?
Слова теплым искрящимся снегом зашуршали в голове, отчего она почувствовала яркий всплеск внутри груди и чуть улыбнулась, кивнув в ответ:
— Буду.
— Ты обещала, — довольно прошептал он и слился с потоком людей, бредущих по своим делам.
Люси решила не отвечать, что это не было обещанием.
Это было клятвой.
Клятвой хранителя своему подопечному.
***
Солнце цепко обнимало город, разливаясь по переулкам теплыми реками. Воздух хлестал по коже напоминанием скорых морозов, о которых то и дело передавали по телевидению. Голоса ведущих монотонно скрипели в атмосфере, не отвлекая толпу от погружения в собственные мысли. И казалось, ничего не могло сейчас нарушить эту вечернюю и привычную для города суматоху.
Каждый был занят своими страхами и убеждениями, перебирая ногами по дороге, устланной размякшей кашей подтаявшего снега. Даже стены домов молча поглощали шум будней, наблюдая за хаотичным потоком прохожих.