— Традиция такая, — неохотно буркнул Матюха, ловко перескакивая через очередные огуречные заросли. Мужчина осмотрелся, с ужасом узрев, что за прошедшее время сваты не прошли и половины грядки. Самому купцу тоже начинало поднадоедать это приключение.
— Бред сивой кобылы, — пропыхтел еще один Матюхин родыч — Ждан. Как и Власт он плохо ориентировался на грядках, с успехом продолжая дело кума. Усложнял ему дело внушительный сверток, в котором деятельный сват хранил свою домбыру. Инструмент при ходьбе тихонько и жалобно позвякивал, будто бы плачась по своей нелегкой судьбе. — Надо было как нормальные люди, идти улицей.
Матюха многозначительно промолчал. Теперь-то уже было поздно об этом говорить. Легче было идти на прямую через соседский огород, чем опять влезать в непроходимые малинные дебри. По крайнее мере возвращаться туда, чтобы вернуться на нормальную дорогу никому не хотелось.
Купец повертел головой. С наступлением темноты ухудшилась видимость и активизировались комары. Они стаями вились над головами незадачливых сватов, норовя извернуться и усесться на место послаще. Больше всего от них страдал именно Матюха, в очередной раз принявшись яростно молотить воздух вокруг себя.
Идущий подле него жених издал только горестный стон. Ему, привыкшему к роскоши и комфорту, было жутко находиться на этом огороде. В каждой удлинившейся тени, веточке или же кустике ему мерещились жуткие потусторонние твари, пристально следившие за их передвижением. Парню казалось: только отвернись — набросятся. Именно поэтому он продолжал храбриться, с вызовом глядя на каждый встречный росточек.
Последней каплей его терпения стала парочка летучих мышей с тихим шелестом пронесшихся над его головой. Парень истошно пискнул, преодолев остаток грядки за считанные секунды. Даже сам Путятя не подозревал, что с его габаритным брюшком можно так резво скакать. Остальные сваты смотрели на него с плохо скрытой завистью. Он-то уже преодолел это минное огуречное поле!
— Эй, нам еще долго это терпеть? — накинулся на отца парубок, стоило только тому ступить на более устойчивую землю.
— Нет, уже, считай, дошли, — отдышавшись, выдавил Матюха, держась за грудь. Лишний вес и возраст давали о себе знать покалываниями в области сердца. — Вот их дом, — Матюха указал куда-то влево, где из-за соседского сада светился одинокий огонек. Солнце уже успело скрыться, окончательно уступив место непроглядным потемкам. Ждан и Власт поспешили зажечь свечи, продолжив путь.
Далее дело пошло легче. В саду было тяжело запачкаться, запутаться или же на что-то важное наступить, поэтому уже через каких-то десять минут сваты гурьбой высыпали во двор к Тихону. Двор встретил их сосредоточенной тишиной: бдительный Тихон успел даже своего брехливого пса запереть, дабы тот ненароком не вцепился кому-то в пятки. Приветливо светившиеся окошки аккуратненького домика убедили городских, что их уже ждут.
Не став ходить вокруг да около, вперед направился Власт. Уже подойдя к крыльцу, он начал стремительно меняться: раздражение сменилось на его лице радостной широкой улыбкой, осанка выпрямилась, шаг стал более уверенным и свободным. Мужчина молодцевато подбоченился, сдвинув свою шапку набекрень, и с силой бухнул в дверь. За его спиной поспешили выстроиться все остальные. Ждан встал рядышком, вытащив из своей котомки бережно закутанный в белое полотенце круглый хлеб. За ним пристроился Матюха, крепко держа правой рукой Путятю, — в левой он держал увесистый куль с подарками для невесты и ее родителей.
В доме завозились, и на порог выскочил принаряженный Тихон. Городские даже не сразу признали в нем своего знакомого, недоуменно замотав головами. Тихон тоже не сразу признал в стоящих на крыльце сватов, обведя команду испуганным взором, затем, выделив знакомые лица, заулыбался, демонстрируя собравшимся пару внушительного вида дырок в зубах.
— Ну что, здрасьте, здрастье! — разлился соловьем Власт, делая изящный реверанс. — У вас товар — у нас купец! *
— Милости просим, гости дорогие! * — кивнул ему Тихон, впуская всю массовку в сени.
Власт уверенно зашагал внутрь, где уже был накрыт праздничный стол. Около печи стояла наряженная и раскрасневшаяся Параска, придерживая Солоху. День упорного наведения праздничного марафета себя оправдал: даже дородная фигура Параски в корсете визуально удлинилась, создав некое подобие тонкой талии. Весь жир с талии буквально «перетек» в бюст, угрожающе выпирающий из лифа. Путятя испуганно перевел взгляд с тещи на саму невестку и тут же довольно усмехнулся. Все же Солоха оказалась редкостной красавицей: молодая и здоровая, с крепкой фигурой, ярким смелым взглядом оливковых глаз и длинной густой волной пшеничных волос, заплетенных в мудреную косу, украшенную цветами и драгоценными каменьями. не совестно было брать в жены.
— Идут к вам купцы за товарами.
Нам нужны не рожь и пшеница.
Не жемчуга скатные,
Не шелка раскатные,
Не заяц, не соболь, не куница,
А ваша дочь — красна девица…
У вас дочь — хорошее пшеничное тесто,
У нас — князев сын ржаное тесто.
А нельзя ли нам слепить их вместе? * — залился соловьем Власт, прихлопывая в такт музыке. Ждан, успевший вовремя достать домбыру рассмеялся, подмигнув моментально стушевавшейся Солохе.
— На наш товарец мы заморского купца найдем* — как бы невзначай ответил Тихон, уличив момент проигрыша. Власт и Ждан изобразили картинное возмущение.
— В нашем жите хорош росток! Суженого примите, а ряженую подайте! * — не сдавался Власт. Стоящий рядом Матюха важно закивал. Звуки домбыры стали все более настойчивыми.
— Просим не прогневаться; ищите лучше нас, * — отрезал Тихон, присев на лавку.