-Уф, и как вы в этом только ходите? - пробормотал он.
- Женс, что все это значит? - прошептал Юрий, после перемещения оказавшийся подле охотника.
- Мы забрели в обитель Лича… - подобно приговору прозвучал ровный голос Женса. - Мои худшие ожидания все же подтвердились.
Юрий побелел, выронив из рук ставший в разы бесполезным стилет. От ужаса у него задрожали колени, волосы стали дыбом, и даже вдохнуть вдруг стало тяжело.
Ходило у них в Солнечном множество баек про Лича - левую руку самого Чернобога, повелителя смерти, управляющего всеми мертвыми легионами Бездны. Не ведающий боли и страха, несокрушимый в своей дерзости, Лич посмел вызвать на бой самого Белобога. Победить у него не вышло. Разгневанный его дерзостью Белобог оживил мертвое сердце Лича, подарив бессмертному смерть.
- Что такое, боишься, человечишка? - Лич в мгновение ока оказался подле Юрия, пытливо заглянув в глаза. Пастух отшатнулся, наткнувшись спиной на грудь Женса. Охотник устоял, даже не дрогнув. Лич же, склонившись, поднял стилет. Поднес его к глазам, понюхал, скривившись, и тут же сломал.
- И этим ты собирался угрожать мне? - он насмешливо приподнял брови, дозволяя сломанным осколкам упасть в траву. - Что ж, наивным - наивная смерть.
Туман захрапел согласно, задвигались тени, приобретая очертания упырей. Безмолвные, истлевшие, поднимались скелеты, блестя алыми зарницами. Просвечивала в свете луны их тонкая, иссохшая кожа и такими хрупкими выглядели желтые остовы костей кое-где вовсе изломанные, покореженные. Однако же шли упыри, шли стройными рядами, прихрамывая, а то и вовсе ползая по земле, скаля черные остатки зубов.
И от вида этой жуткой картины захотелось Юрию бежать. Спасаться бегством наплевав на все принципы. Однако же позора избежать удалось: мертвяки наступали отовсюду, не давая возможности скрыться.
- Отойди, - попросил тихо Женс. Бледный, и весь как-то осунувшийся он покрепче перехватил рукоять клеймора, выпрямившись. Гордо шагнув вперед, он заслонил собой Юрия, принимая смерть как данность. И от этой самоотверженности сделалось Юрию худо. Не понимал он, что же движет его знакомым, не мог поверить, что ради веры способен человек преодолеть себя. А потому отошел пастух, не смея даже смотреть на этого человека. Стали теперь ясны ему слова, сказанные Женсом во время их первой встречи: не ведает охотник страха, и жизнь его принадлежит только Ирриилу. В этом и находится для охотника истинное счастье.
Юрий и сам не понял, когда вслед за первой одинокой слезинкой скатившейся по его щеке, потекла вторая, а за ней и третья. Зато он отлично слышал и видел отчаянный героизм Женса - его холодность, расчетливость и силу. Видел, как равнодушно тот кромсает врага за врагом, истекая кровью от нанесенных ран. Видел бледное его лицо, с проступившими на висках нитями вен, и отсутствующий взгляд человека решившего дорого продать свою жизнь. Душой Женс уже был у Ирриила, стараясь за чертой преподнести своему богу свою лучшую жатву.
«Не чувствуешь ли ты себя бесполезным?»
- Чувствую.
Юрий и сам не понял, откуда раздался этот голос в его голове. Однако же удивляться у него уже не было сил. Он признавал свое поражение, и ему нечего было отрицать. Он - бесполезен. Он не смог добиться признания Солохи, не смог найти ее, его чуть не убила гулиха, всю дорогу до столицы он только и делал, что таскался хвостом за Женсом. Пытаясь доказать свою полезность он даже взял в руки стилет, окропленной иррииловой слезой. Ну, и кого он этим стилетом убивал? Низших духов, зачастую неспособных дать отпор… И кто он после этого?
«И тебя это устраивает?»
- Конечно же, нет! - рявкнул зло Юрий, с болью наблюдая за очередной схваткой. Пара упырей уже налетели со спины на Женса, раздирая доспех.
« Хочешь ли ты помочь своему другу?»
- Хочу!
«Тогда не медли, бери свой стилет, и иди в бой! Верь в свои силы и в свое желание победить, а уж с силой я тебе подсоблю»
И Юрий пошел. Не глядя под ноги, ринулся в самую гущу тварей. Он видел, куда упали осколки стилета, и шел уверенно. Кто-то прокусил ему ногу, а одна тварь впилась в руку, но парубок продолжал идти. Боль затуманивала разум, но Юрий терпел. Оттолкнув очередную тварь он склонился, подобрав осколок рукоятки. Сжал ее уверенно, и атаковал. Завыли, отшатываясь прочь упыри, рассеялся туман и даже луна побледнела, в ярко-голубом, холодном свете, вырвавшемся из руки Юрия. Пастух и сам чуть не ослеп, сжимая в руках сотканный из света меч.