- Если бы знал, что пригодится, рассмотрел бы хоть нормально, - буркнул мечник только, когда монах в очередной раз фыркнул, обнаружив глухую каменную стену на месте прохода. - Кажется, отсюда нужно пройти на север, до соседнего пика… Черт!
- Аккуратнее там, - достаточно презрительно проворчал клирик, не в первый раз оборачиваясь, - У меня ж никаких трав на вас не хватит.
Факел нещадно чадил, тусклое пламя не освещало ни черта, зато плясало, как живое, и все вокруг под его действием отбрасывало причудливые, противоречащие всем привычным понятиям тени. Наемник все пытался вспомнить хоть какую-то примету, которая помогла бы найти верный проход: но каждая расщелина походила на предыдущую, словно они были близнецами, пробитыми в камне неизвестным старательным мастером. Каждый раз, подходя к черной пасти прохода, Мигель мысленно спрашивал: «Это ты? Ты приведешь нас, куда нам нужно?», и в ответ неизбежно ощущал пустоту — камень оставался холодным камнем. Драконьи Отроги молчали, но файтер откуда-то знал, что у них имеется голос.
Возле десятой по счету расщелины, похожей на ту, которую он старательно пытался восстановить в памяти, в ответ на немой вопрос сознание обоих друзей кольнул легкий, едва ощутимый импульс. Путники остановились. Все на том же расстоянии, как и раньше, снова прогремел гром.
- Мне только что показалось, что… – начал было мечник, прислушиваясь к собственным ощущениям. Он почувствовал еще одно легкое касание, словно кто-то настойчиво приглашал его зайти.
Эверард в ответ кивнул.
- Мне тоже. Вот только вопрос, нужно ли нам туда…
- … Куда нас так старательно зовут.
В непроглядной темноте расщелины что-то тускло сверкнуло алым огоньком. Свечение было какое-то неживое —не отблеск факела, не светящийся глаз или пламя. Друзья переглянулись. Мигель сделал осторожный шаг вперед. И монах уже собирался было одернуть беспечного наемника, чтобы тот не лез, очертя голову, куда поманит неизвестное существо, как вдруг оброненный Юджином артефакт слегка засветился таким же ровным алым огоньком. Свет этот был бы похож на пламя свечи, если бы не его неестественная, почему-то производящее впечатление холода сердцевина.
- Юдж! - хором воскликнули файтер и клирик, осененные внезапной догадкой.