- Перри, - сказал он. Он снял очки и медленно потер лоб, словно ему было больно просто говорить со мной. - Ты любила мужчину, он разбил тебе сердце. Ты забеременела от него, не зная этого, а потом потеряла ребенка ужасным выкидышем. Я слышал тебя, но ты упускаешь кое-что очевидное и простое.
- Например?
Он вздохнул, я его раздражала. Хорошо.
- Ты прошла через ужасное событие, разбивающее сердце, и ты не смогла с ним справиться. От этого у тебя возникла иллюзия, что ты одержима, что вокруг призраки. В твоей голове никого нет, Перри. Это только ты. Тебя терзают чувства, которые ты не принимаешь. Ты горюешь и скрываешь это, а от этого может случаться разное.
На миг я поверила ему. Я думала, что такое возможно, что все может быть в моей голове, что мое подсознание придумало это, чтобы я поняла реальность. Но он хотел, чтобы я так думала. Я была умнее этого.
- Я даже не хотела ребенка, - сказала я, пытаясь придумать, как ответить. - Это бы разрушило меня.
- Это не значит, что ты не горюешь. Это была твоя последняя связь с ним.
Почему-то эта фраза вонзилась в меня. Последняя связь. Раньше я думала, что мы как-то связаны, что мы - один человек, которого давно разделили, а теперь считала, что связи нет. Я была здесь, почти в аду, а он не знал. Он разорвал связи.
Но он был тут ни при чем, и я вдруг разозлилась, что доктор пытался выудить из моего разбитого сердца эмо-крик о помощи. Он принял меня за Тейлор Свифт?
- Я думаю, что это все бред, - прорычала я.
Он кивнул, словно соглашался, и я захотела ударить его. Он ощутил мое напряжение и быстро записал что-то в блокноте, а потом сказал:
- Я бы хотел, чтобы ты приходила раз в неделю.
- А если нет?
- Я не могу тебя заставлять. Ты взрослая. Но я надеюсь, что ты сделаешь это ради семьи. Они тебя любят и заботятся о тебе.
Я фыркнула и встала.
- А пока что, - быстро сказал он, отрывая листок с рецептом, - принимай эти два вида таблеток.
Я помнила слова Жуткой клоунессы, взяла у него листок и посмотрела на каракули с подозрением.
- Я не могу это прочитать. Что это? Теперь думаете, что у меня шиза.
- Нет, - ровно сказал он. - И шизофрения - проблема, а не пустяк. Первые - чтобы ты расслабилась. Тебе нужно отдыхать. Другие помогут разобраться с горем.
- А если горя нет?
Он напряженно улыбнулся.
- Перри, мы все хотим тебе помочь.
Так они всегда говорили. Все хотели помочь, но никто не хотел мне верить.
Меня так часто пускали по этой дороге, что можно было назвать ее Перри-экспресс.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Я была такой яростной и пораженной, покидая кабинет доктора Фридмана, что не помнила, что случилось потом. Наверное, мы высадили Аду у школы, а потом зашли в аптеку за лекарствами для меня. Но я этого не помнила. Память была стерта.
Я вдруг оказалась на пассажирском месте в машине матери, мои руки пахли салатной заправкой, часы на панели показывали, что прошло уже два часа.
Мы покинули центр по мосту Бернсайд, река внизу отражала бесцветное небо.
Я ощутила волну тошноты, а потом другую волну, предупреждение, что случится что-то ужасное. Абсолютный ужас. Я посмотрела на мать, словно в последний раз. Она вела осторожно, впивалась в руль так сильно, что ее костлявые костяшки побелели. На ней были солнцезащитные очки, хоть вечером было уже темно. Она выглядела утомленно, и я знала, что это из-за меня. Морщинки постоянно были у уголков ее поджатых губ.
- Мам, - осторожно сказала я. Со страхом.
Она вздрогнула, а потом быстро улыбнулась.
- Что такое, Перри?
- Мне нехорошо.
Это вдруг показалось преуменьшением.