... среди них пришелец.
Итан заставил себя успокоиться. Они миновали несколько разбитых машин и грузовик с хлебом, перевернутый набок. Что-то хрустнуло под шинами, и Итан подумал, что Ханна только что переехала чей-то труп. Возможно, труп Серого человека, которого загрызли собственные собратья.
Впереди ожидал Денвер. И ожидала гора Уайт Мэншн. Мальчик, воскресший из мертвых, больше не чувствовал себя полностью человеком, он чувствовал в себе прилив чего-то потустороннего, чужого — оно укоренилось внутри него и не желало покидать своего места. С каждым часом оно не затихало, а только становилось все более и более настойчивым. Найти бы хоть один ответ…
Ответы есть, подумал Итан. Но они мне не понравятся.
Он не знал, почему думал именно так. А еще он подозревал, что гора Уайт-Мэншн тоже принесет с собой больше вопросов, нежели ответов.
Так или иначе, сначала нужно было добраться до Денвера. Скоро опустится темнота, и Серые люди вылезут на охоту — алчущие до мяса странников, которые ищут себе новое убежище.
Ханна включила фары, но одна из них не зажглась.
— Зараза, — пробормотала она.
Автобус продолжал двигаться в надвигавшейся темноте, иногда измельчая под своими колесами кости, которые лежали на треснувшем бетоне, словно древние руины, указывая путь в самое сердце тайны.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЖИЗНЬ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Глава семнадцатая
Вести одноглазый автобус через обломки, разбросанные по I-25, было непростой задачей, даже для водителя, который однажды получил в волосы на ходу целую пачку разжеванной жевательной резинки или столкнулся со школьником, которого вырвало овсянкой ей на колени в дождливое утро понедельника. Вне досягаемости луча единственной фары мир заволакивала непроглядная темнота. Время от времени скудный свет единственного глаза школьного автобуса выхватывал из мрака очертания сгоревшего автомобиля. А еще на дороге валялось множество скелетов... или только частей скелетов, но Ханна Граймс не позволяла своим нервам расшалиться, и автобус двигался вперед со скоростью примерно десять миль в час. Маленькая скорость сейчас спасала жизни пассажирам, потому что во время быстрой езды можно легко было не заметить скрытое под покровом ночи препятствие или глубокий кратер в потрескавшемся бетоне шоссе.
Ханна вдруг выдохнула:
— Дерьмо! — в следующий миг она круто повернула руль влево и пересекла сплошную полосу, спасая своих пассажиров от опасности. Автобус миновал глубокий кратер, и Ханна, переведя дыхание, включила внутреннюю иллюминацию, которая бросила на выживших жалкие лучики тусклого желтого света.
Дейв МакКейн все еще наблюдал за тремя новичками. Ему не нравилось, как от них пахло. Ему не нравился кардиолог, который разговаривал, как заправский продавец поддержанных автомобилей, не нравилось то, что у него был мягкий и осторожный ответ на любой вопрос. Ему не нравился лысый Рэткофф, который потел и нервничал, всем своим видом показывая, что его прямо сейчас подвергают пытке. А особенно ему не нравился этот Джек Доуп... или как его там? Воуп? Странное имя. Дейву не нравилось, как этот чудик стоял, словно статуя, и пялился в никуда, вглядываясь в темноту, будто концентрируясь на том, чтобы пару-тройку раз моргнуть с нужным интервалом. Это выглядело странно. Вид этого парня наводил Дейва на мысль, что он запросто может впасть в режим ярости и начать крушить все вокруг, включая людей, которым не посчастливится попасть в зону поражения. Дейв лишь искренне надеялся, что этого урода удастся урезонить раньше, чем наступит следующее столетие, но не был уверен в своих силах, потому что понимал: он слишком устал, был совершенно обессилен и мог вот-вот потерять сознание.
— Мы должны были уже увидеть Денвер, — сказала Ханна. — Я хочу сказать, мы увидели бы его, если б сохранились хоть какие-то огни.