Услышав, с каким простодушием Лёня говорил о являющихся ему трупах, Леха подавился супом. Воронцов похлопал его по спине, сочувственно улыбнувшись. Бедный Костылев все еще никак не мог привыкнуть к Лёниной потусторонщине, в то время, как сам Воронцов уже давно считал её повседневной рутиной.
Тем сильнее было его удивление, когда улегшись спать на следующий вечер, капитан вдруг увидел, возможно, самый страшный кошмар в своей жизни. При этом Лёня не сразу понял, что уже заснул. Он лежал на диване и смотрел в свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Внезапно он с ужасом увидел, как его глаза стали наливаться какой-то странной черной жидкостью. Воронцов захотел встать и отвернуться от страшного отражения, но не смог пошевелить ни единым мускулом. Его лицо при этом исказилось в страшной гримасе, чернота из глаз расползлась по всему зеркалу и превратилась в огромную пасть, из которой потянуло уже знакомой Лёне гнилью. Воронцов тщетно пытался пошевелиться или проснуться, сон крепко держал его в своей власти. Пасть обнажила длинные зубы, с которых слюнями капала густая чернота, затем угрожающе надвинулась на него и, выдохнув еще одну порцию гнили, поглотила в своей темноте. Лёня закричал, однако это не вырвало его в реальность. Лежа в темноте, словно парализованный, он вдруг увидел вдалеке уже до боли знакомые ему машинные фары. Фары неумолимо надвигались на Воронцова, он услышал длинный гудок, больше похожий на поездной, и вдруг почувствовал, что позади него тоже кто-то есть. Боясь, что это опять окажется та вонючая челюсть, Лёня медленно обернулся и почувствовал, как по его спине пробегают мурашки ужаса. Перед ним стоял Миша, и глаза его были также залиты чернотой, только вот в отличие от Воронцова, чернота из Мишиных глаз, словно живая, разливалась струйками по его лицу, собираясь захватить таким образом всего лейтенанта. Лёня почувствовал какую-то странную неприязнь к этой черной гадости, и вдруг понял, что её целью было не только Мишкино тело, но и его душа. Несмотря на гудок надвигающегося на него поезда, он инстинктивно отошел на пару шагов назад. Впервые в своей жизни Лёня почувствовал, как его забило дрожью от страха. Какой-то неведомый голос у него в голове прошелестел: «Пропадет…», гудок сзади стал громче, Лёня обернулся к поезду. Но тот, пройдя сквозь капитана, словно призрак, со всей силы врезался в Мишу и унес его в темноту, в открывшуюся там огромную пасть, полную черной гадости…
Лёня вскочил с постели, словно ошпаренный. Его до сих пор знобило, и в носу стоял мерзкий гнилой запах. Мельком взглянув в зеркало и убедившись, что с его глазами все было в порядке, Лёня достал телефон и дрожащими пальцам набрал Мишкин номер. Услышав сообщение о нахождении вне зоны доступа, Лёня, ругнулся и заволновался еще больше. Быстро подумав о том, что если у него все еще была нервная тряска от увиденного, то Лёхины нервы такого уж точно не выдержат, капитан набрал Серегу.
- Серый, тебе Мишка когда последний раз звонил?
- Да где-то полчаса назад. Сказал, что едет на сходку.
- Куда?
- Да вроде все-таки на Прохоровку. А что такое?
- Мне сон приснился. Очень плохой. – Лёня уже хотел положить трубку, однако Сергей закричал ему с того конца:
- Эй, эй, ты что, один туда собрался? Спятил что ли? Заедь за мной, все равно по пути.
- А ты где сейчас?
- Да на работе я. Отчетов накопилось.
- Ладно. Буду через две минуты.
Пулей набросив на себя куртку и ремень с кобурой, он спустился во двор и завел машину. По дороге к РУВД Лёня старался успокоить себя – раз сон ему приснился только сейчас, значит, Миша пока еще был жив. Иначе его «каналы» не стали бы его предупреждать. Однако, предупреждение было не для слабонервных, а это значило, что опасность Мише грозила немаленькая. Подхватив Смирнова, Лёня направил машину на восток, к кладбищу. Всю дорогу майор пытался дозвониться до Старжевского, но ответом ему было все то же одинаковое: «Абонент вне зоны доступа».
- Может, там просто мобильники не ловят? Представь, мы туда сейчас приедем и все прикрытие ему испортим.
- К черту с этим прикрытием! – Лёнины нервы никак не могли успокоиться после кошмара. Поняв, что Серега не виноват в том, что шефствующая над ним сила любила изображать из себя Стивена Кинга, Воронцов заставил себя успокоиться и добавил уже потише. – Сначала оценим обстановку. Если все действительно идет по плану, вмешиваться не будем.
Лёне и самому не хотелось ломать Старжевскому его первую личную операцию, он видел, как лейтенант радовался, когда Марчук одобрил внедрение. Но Мишина безопасность была превыше всего. В его служебном списке будет еще много таких дел, гнаться за этим молодому парню было незачем.
Выключив фары, Воронцов подъехал к Прохоровскому кладбищу настолько близко, насколько это было возможно, чтобы не оказаться замеченными. Однако Лёня знал, что от одного человека ему точно спрятаться не удастся. И действительно, Рыбкин появился возле машины как по мановению волшебной палочки и постучал в окно:
- Здрасте, товарищ капитан. Вы опять к нам?