Женщина поднимает глаза. Видит, что грядет.
Официантка пытается расстегнуть ремень безопасности. Пальцы не слушаются. Слишком медленно.
Она нажимает на клаксон. Грузовичок неумолимо приближается.
Рот женщины открывается, чтобы закричать, заорать, но к тому моменту как мозг посылает команду голосовым связкам, пикап врезается в неё со скоростью восемьдесят миль в час. Дверь вминается в живот, сдавливает грудную клетку. Голову официантки захлестывает дождем разбитого стекла. Слышатся звуки автомобильного сигнала, визг металла и…
…пальцами. Мириам, которая всё ещё слышит звуки аварии, мягко убирает руку и откашливается.
— Достаточно. Спасибо.
— Не за что, милая.
Мириам глубоко вздыхает.
— Ну и, — интересуется нетерпеливо Эшли. — Как это случится?
— Мне нужно в туалет.
Она встает и прокладывает себе путь в толпе маленького кафе. Её рука задевает локоть фермера…
Старый фермер едет в своей белой футболке с красными пятнами и желто-зеленой шляпе а-ля Джон Дир на оранжевом тракторе Кубота («Американцы, покупайте», — твердят они). У него во внутреннем ухе развилась болезнь, от чего появляется слабость, и он падает с трактора на возделываемое им поле. Старик кричит лишь тогда, когда огромный культиватор, заходя на второй оборот, врезается в его тело, впиваясь когтями в кожу, дробя кости. На вспаханную землю льется кровь.
…она дернувшись отступает, но тут в неё врезается какой-то подросток с красными волосами…
Он уже не подросток, а тридцатилетний мужчина, ощущающий на языке вкус оружейной смазки, когда дуло пистолета скользит в рот. А потом приходит обжигающая вспышка и пуля пронзает мозг
…Мириам крепко прижимает руки к груди так, как это сделал бы огромный тираннозавр, и спешит в туалетную комнату, а сзади кто-то задает вопрос:
— Да что не так с этой девчонкой?
Это вопрос, который крутится у неё в голове постоянно.
[1] Норман Роквелл (англ. Norman Percevel Rockwell; 1894) — американский художник и иллюстратор. Его работы пользуются популярностью в Соединённых Штатах, на протяжении четырёх десятилетий он иллюстрировал обложки журнала The Saturday Evening Post
Интерлюдия
Интервью
— Судьба — это предмет недвижимый, — говорит Мириам, водя пальцем по горлышку бутылки. Теплое марево пропитывает края; виски выполняет свою Богом данную обязанность. — Курс проложен. Всё уже распланировано. Вот взять хотя бы наш разговор. Он уже записан в книгах. Мы думаем, что контролируем его, но нет. Свободная воля — это болтовня, трёп, лапша на ушах. Ты думаешь, что когда идешь покупать кофе, когда целуешь свою девчонку, когда ведешь школьный автобус полный монахинь на фабрику фейерверков, — это твой собственный выбор. Это твоё решение. Ты принял его и действуешь ему соответственно, так? Дзинь. Облом. Вся наша жизнь — череда событий, аккуратно спланированных и ведущих к кульминации, причем такой, какую нам предначертала смерть. Каждый миг. Каждый шаг. Каждый нежный шепот и жест, полный ненависти, — всё это крошечные винтики в механизме будильника, что зазвонит в наш смертный час.
Пол молчит. Он просто смотрит на неё широко распахнутыми глазами. Что-то пытается сказать, но не получается.
— Что? — спрашивает Мириам.
— Это так… мрачно.
— Я не шучу.
Он нерешительно мнется.
— Так значит вы пытались что-то изменить.
— Ага. Первые пару лет очень пыталась. Но скажем так, не сработало.
— И в один прекрасный момент вы перестали пытаться.
— Нет. В один прекрасный момент я встретила мальчика с красным шариком.
Глава двенадцатая