- Ты должна его убить! - раздался женский голос сзади. Девушка вздрогнула, но не испугалась, а в ее голове раздался другой голос, который эхом повторил за женским: "Должна его убить..."
Девушка села рядом с юношей, посмотрела на его красивое и спокойное лицо и прошептала:
- Но я же люблю его... Как я могу?
- Можешь! - крикнул женский голос.
"Можешь..."
- Чтобы стать сильнее! - опять крикнул женский голос, и его обладательница появилась перед девушкой. Длинное темное платье, красивая фигура, светлые локоны, вьющиеся на плечах, но вот лица не видно, лишь глаза, цвета хмурого и пасмурного неба.
"Чтобы стать сильнее..." - снова повторяет голос внутри. Девушка хочет сопротивляться такому прессингу, но ей тяжело. Рука, с зажатым в ней атамом, трясется, не решаясь ни сделать замах, ни выбросить клинок.
- Что ты медлишь, девочка моя? Мы же обе хотим этого? Любви нет, Лилит, а все мужчины предатели. И предать они могут в любой момент... Твое сердце в любом случае станет каменным. Так пусть нам взамен останется сила, которой никогда и ни у кого не было! - женщина говорила уверенно, девушка слушала ее и кивала. - Мы сила, воздух и камень, пророчество было написано про нас, девочка моя!
"Сила! Воздух и камень..."
Девушка с клинком продолжает кивать и вдруг делает замах. Но в последний момент зажмуривается и, не глядя, резко опускает руку с крепко зажитым в ней атамом. Обоюдноострое лезвие вонзается в тело, которое даже не вздрогнуло, и только видя кровь, девушка осознает, что же она сделала.
- Молодец, Лилит, - улыбается женщина.
"Молодец..."
- Что ты наделала? - раздается совсем другой, но тоже женский голос. Девушке сначала кажется, что он тоже звучит в ее голове, но потом она понимает, что это кто-то третий, кто находится с ними здесь, на этом кладбище. И тут она видит пожилую женщину, которая бежит к ним со стороны церквушки. Слезы наполняют зеленые девичьи глаза, а стук сердца в груди постепенно замедляется.
- Поздно, мама, - усмехается женщина в черном.
- Никогда не поздно, - отвечает она и, взмахнув рукой, отшвыривает дочь к соседней ограде. Та падает на землю и теряет сознание.
- Бабушка, я... Я не хотела... Я люблю его... Как, как я смогла? Не понимаю... - шепчет девушка, уставившись на атам, который так и остался в груди юноши.
- Ничего, мы все исправим... - отвечает женщина и достает из небольшой сумки рыжие перья и красную блестящую нить. - Но ты все сделаешь, как я велю...
Задыхаясь от увиденного я вернулась из туманного ведения... Так что же это, я смогла? Но крыса же сказала, что я не убила Петроса. А это значит... Веда смогла спасти его. И это за него она отдала свою душу, чтобы... мое сердце не стало каменным. Я нервно огляделась, крыса, увидев что мое сознание вернулось, завертелась у меня в ногах:
- Лилит! Беда! - но она опять не смогла договорить. Пар поднял из котла прозрачное перо и густым клубом прошелся по комнате, но вдруг замер возле стола, на котором сидела сова. Птица взмахнула крыльями и попыталась улететь от настигающего ее пара. Но не тут-то было. Пар догнал и окутал сову. Рыжие перья птицы стали лететь в разные стороны, а когда туман рассеялся, перед нашими с духом глазами предстал юноша. Совершенно голый.
- Петрос? - ошарашенно спросила я, не веря своим глазам. Он почти не изменился: красивый, высокий, пепельный блондин с голубыми глазами.
- Здравствуй, Лилит... - с трудом выговорил он и закашлялся. - Извини, за столько лет так непривычно говорить.
- Ничего, - ответила я и вдруг поймала себя на мысли, что уже бесстыдно начинаю рассматривать эту мужскую наготу. Хорош, мой Петрос. Моя первая и единственная любовь. Чувствуя, как мои щеки наливаются краской, я отвернулась, но последним брошенным взглядом успела заметить шрам на груди Петра. Который я ему оставила... И мне стало так нестерпимо стыдно и больно.