- Линда, прости, но я не хочу, чтобы ты заблуждалась.
- Что ты имеешь в виду?- в недоумении спросила Линда.
- Он тебе не воспитанник. Ты можешь стать ее координатором, если он станет наставником. Не более.
- А, ты об этом,- махнула рукой Линда. - Да перестань. Он - мое дитя.
- Ты ему безразлична. Он тебя ненавидит, ничто в тебе он не понимает и не принимает. Пойми это.
Но Линда, не слышала слов Кары, упрямо продолжала:
- Нет, мне кажется, что он никого пока не готов принять. Его не любили. В него необходимо просто вливать любовь. Понять, что никто не отречется от него. Что он никого не потеряет. Я дам ему веру в это.
- Он не твой ребенок, Линда. Он чужой человек. Вы чужие. И не знаю, сможете ли вы когда-то стать близки. Слишком уж вы разные.
- Ну, а я и не хочу его любви. Я просто буду о нем заботиться и помогать найти себя в этом мире.
Кара снова покачала головой и загадочно улыбнулась.
- Что? Что снова?- обратилась к ней Линда.
- Мне кажется, он себя уже давно нашел.
Линда поджала губы и промолчала в ответ.
- Максим уже обрел свою семью. Я в этом полностью уверена. Не имея сам всего того, что создали Шветские в своей жизни и семье, их дом, модель семьи, пусть даже и созданная искусственно, была его сбывшейся мечтой, тем, чего он был лишен. С приходом этой семьи в его жизнь, он вроде как получил все, к чему стремился, почувствовал, наконец, принадлежность к чему-то.
- Да о чем ты,- начала Линда, но Кара перебила ее.
- Ты не станешь Максу ни мамой, ни тетей, никем. Ты не его идеал. И мать его не была его идеалом. Он считал ее слабой. Той, которая не могла удержать ни его отца, ни быть крепкой при жизненных ветрах. Размазня. Пусть и святая, но размазня. Ему нужно ее понять и простить. Иначе тяжело ему придётся. И вообще, я больше чем уверена, что он втайне мечтал, что Светлана когда-то полюбит его как своего собственного сына.
- Светлана? - голос Линды пискнул от такой неожиданности.- Да ты в своем уме, Кара? Что ты вообще такое говоришь?
- То, что слышала. И именно потому и было ему еще больней. Он не мог никак смириться с самим собой, разрываясь между ненавистью ко всей ситуации, созданной этой женщиной, и его недавними мечтами и планами о том, что наступит когда-то момент, когда Светлана поменяет к нему отношение. Он ждал, что она подарит ему ту же доброту и нежность, которой она так щедро одаривала свою дочь и мужа всю свою жизнь. Ведь он был лишен этого тепла всегда. У него никогда особо и не было друзей. Родственники не ценили его и абсолютно не пытались познать его внутренний мир. Время он проводил вдали от матери, к бабушке и дедушке он и то был более благосклонен. Так и существовал он абсолютным одиночкой, даже опасаясь сближаться со своим полом. Его педагогом была просто жизнь. Дом, в котором он рос, был к нему очень жесток. Родным он для себя отметил лишь дом Шветских. В нем Сергей принял его как своего сына.