- Взяв Ден на руки первый раз, знаешь, что я понял?- продолжал он так тихо, будто бы боялся, что его слова кто-то запишет или украдет.
Катрин даже пришлось приступить к нему, чтобы расслышать все, о чем он хотел поведать
- Я понял, что забываю все, что связано со мной, даже свое имя. Это было для меня новым днем. Пусть бы все забрали из моей жизни, лишь бы держать всегда в руках это чудо. Чудо воскрешения. Чудо любви. Да! Я знал, кто это! Знал, кого я держу! Знал, ради кого я борюсь! В ней была вся моя жизнь! Как поздно я понял тогда, когда я был Аделардом. Как я тянулся, льнул к этой девушке. Но прозрение наступило слишком поздно. Как я потом жалел, после.
Вдруг Катрин стало ужасно жалко этого человека. Он перестал быть Дарием. Весь его образ сморщился. Ведь, невзирая на все его знания, жажду власти, силы, знаменитости, независимости он, оказалось, жил лишь одним внутри себя. Не стало Дениел, и он готов был забыть, кто он, потому что он потерял себя.
Его мир ушел. Он потерял все, что имел и к чему стремился. И теперь перед ней был самый несчастный человек на свете. И она бы хотела сделать все, чтобы оправдать его в Организации, которую он покинул уже много лет назад. Но тут ее душа дрогнула. Она поняла, что ему не нужно это оправдание. Может, это нужно только ей сейчас. У него же уже больше ничего нет. Ни чувств, ни желаний. Все, что у него было, его Дениел, а теперь ее нет. Перед ней сидел старый волк, из века в век, преследующий свою волчицу и снова ее потерявший.
- Я только одно хочу спросить. Это тот вопрос, который я задавал себе все эти вечера, всю эту жизнь.
Увидев взгляд Катрин, Дарий усмехнулся:
- Да, их было много. Этих вечеров. Слишком много,- с горечью промолвил он. - Как у меня хватило сил на то, чтобы быть столько без нее? И не хватило сначала храбрости, потом разума, а сейчас наглости, чтобы просто ворваться в ее жизнь и спасти ее? Как я мог быть настолько глупым, жестоким, закрытым и бесчувственным, что так и прожил без нее, живя вроде бы через шаг от нее, когда она сделала столько, чтобы быть рядом? Да, она не давала мне никаких намеков. Но чтобы так... Я никогда не думал, что... Я думал, как она вернется, я уже никогда ее не потеряю. А потерял уже при ее рождении только в неверии в себя. Я чувствовал груз лет. Мне казалось, что я ей как отец. Я думал, что она будет стесняться быть со мной, вот в этой жизни.
Катрин молчала. Ей было настолько жаль этого мужчину, скрюченного, постаревшего и потерявшего все в этом мире, что не могла она найти слов и оправданий его безверию, нерешительности. Но тут в ней возникла волна злобы.
- А ты знаешь, сколько у Дениел было вечеров хуже, чем у тебя?
Дарий молчал. Он лишь всхлипывал. Его душили рыдания. Катрин, видя все это, все равно продолжила.
- Ты знаешь, может, ты думаешь, что я пожалею тебя, и даже я так думала секунду назад, но нет. Ты не заслуживаешь даже уважения, потому что ты трус. Ты неверующий, который сам зарыл не только свое счастье, но и чужое. А знаешь почему? Потому что у тебя слишком большая гордыня. Слишком уж ты не так расставил приоритеты. Ты думал, вот ты добился высот, - глава Организации, - и что? А Дениел страдала по углам все время. А сколько она деградировала? А сколько вечеров провела она, мечтая лишь о плече, которое могло в этот момент подхватить ее и унести в полет? Скажу честно, пусть это и прозвучит жестоко, такому самовлюбленному гордецу и эгоисту как ты, да.
Ей было все равно, кто бы им оказался. Вечер за вечером проводила она сама с собой и со своим горем, беспорядочными связями и выпивкой. Дениел мечтала лишь о том, кому будет нужна, о том, кто поинтересуется, как она. Но так и не получила этого. Бессмысленно и обессиленно льнула она к чужим ей людям. Хоть они в силу толерантности и боли в прошлом и шли к ней навстречу, выслушивали ее, поддерживали, тем самым создавая ей иллюзию дружбы, она была им не нужна.
А ты? А что ты делал в это время? Сначала ты вообще просто появлялся, такой весь хороший, благородный, щедрый. Просто спонсор, " дядя с краю". Потом ты и остался тем же "дядей с краю". А как к такому человеку прийти? Ты же вроде каменной стены, к которой надо на прием записаться. Затем ты вообще бросил ее? И теперь ты плачешь. А знаешь, ты плачь, плачь. Ты сам построил стены, а еще Максу о баррикадах говорил.
- А ты, Катрин? Ты стояла когда-то на краю? Когда умерла моя любовь, я не знал, как жить дальше. Нам не дали быть вместе. Это был конец для меня.