— Граждане Орбина! Мой соперник…
Воздуха не хватило, и голос подвел. Он тряхнул кудрями, засмеялся и начал снова:
— Он честно бился и достоин жить! Он не враг нам!
— Да! — радостно взревела публика. — Не враг! Пусть живет!
Тогда Гайяри уронил клинки на песок, поднял ласатрина с колен, а потом со словами «благодарю тебя за битву, друг», обнял, словно и впрямь лучшего друга.
— Благодарю за битву… — растерянно повторил северянин.
А Гайяри тихо добавил:
— Не люблю крови, но выйдешь против другого орбинита без доспеха — умрешь.
Когда шестнадцатилетний наследник Вейзов, шестого из старших родов Орбина, заявил родителям, что будет сражаться на арене, он ждал негодования и запрета, но вышло иначе. Отец удивился, но позволил, и даже мать не стала с ним спорить. И вот теперь, спустя всего год, он — лучший. Непобедимый златокудрый демон Большой арены Орбина. Но все же каждый раз находился тот, кто готов бросить ему вызов. Кем они были и чего искали? Невольниками, готовыми платить жизнью за свободу? Наемниками, набивавшими себе цену, или благородными господами, мечтавшими о славе? Он не знал. Да и было ли ему дело до дикарей? Главное — они ждали его здесь, среди гула тысяч голосов, на белом, разогретом солнцем песке. Значит, надо выйти к ним и победить. Раз за разом он выходил и побеждал. И в этом было его счастье.
После поединка Гайяри наскоро ополоснулся в фонтане для мытья, переоделся, набросил шерстяной плащ и уже хотел забрать своего коня, чтобы отправиться домой, когда увидел отца. Славнейший Геленн Вейз поджидал у входа в конюшни, держа под уздцы и свою, и его лошадь тоже.
— Надо поговорить, — сказал он, передавая повод.
От арены они свернули к центральной площади, сверкающей, как колотый сахар. Соседние здания — Форум, театр, городской архив и библиотека — облицованные белым мрамором и палево-розоватым ракушечником, отражали солнечные лучи, заполняя все вокруг ослепительным сиянием. И только в самом дальнем конце грозовыми тучами нависали гранитные своды семинарии и базальтовая глыба святилища, такая древняя, что, казалось, видела самих Творящих. Посередине площади вокруг каскада из двух больших и шести малых фонтанов благоухал вечноцветущий сад. Устроенный еще в те времена, когда пресная вода была главной драгоценностью этих мест, окруженный плеском ручьев и звоном струй, он пережил море и пустыню, не погиб во время великого потрясения тверди и непрерывно цвел вот уже восемь сотен лет. Одни растения сменялись другими, садовники, что ухаживали за ними, приходили, старились и умирали, но сам сад был все так же юн и красив. Сейчас он пестрел разноцветьем азалий, утопал в прозрачной пене миндаля, манил ковром нарциссов, гиацинтов и крокусов.