- Вы расслабьтесь, - сказала женщина. – Я понимаю ваше состояние, и ваша реакция на мое появление мне импонирует.
Василий Павлович, пытался что-то сказать, но не смог. Слава богу, подошел официант, поднял кружку, вытер стол, и с мужским интересом посмотрев на женщину, удалился.
- Закажите мне пива, - сказала женщина. – И креветок вот таких, - показала пальчиками длину. - И перестаньте меня бояться. Я – не Катя. Я совсем другая женщина. Совсем.
Василий Павлович заказал пива и больших креветок. Они стали рассматривать друг друга. Да, это была не Катя, хотя малюсенькое родимое пятно у нее было там же, где у Кати – на левой щеке, над краем губы.
- Меня зовут Вера, - сказала, углядев, что он рассматривает ее родимое пятно.
- Вера… - повторил заворожено.
- А как мне вас называть?
- Да как хотите…
- А как вас Катя называла?
Василий Павлович задумался и ответил:
- По имени она не называла…
- А как?
- Милый, любимый… И я так же. И потому я никогда не назову вас Катей.
- Прекрасно, - засмеялась женщина. – Буду звать вас Васей. Мне нравится это имя.
- Вы знаете, - помолчав, сказал Василий Павлович, - я так любил вашу сестру, что…
- Что не сможете больше никого полюбить? - посмотрела с иронией.
- Вы так похожи…
- Мы так с сестрой похожи, что вы сможете что-то ментальное придумать насчет перевоплощения Кати в меня?
Василий Павлович смутился.
- Не надо так со мной, - сказал он. - Я понимаю, вы ревнуете. Но вы ведь прекрасно представляете, что для меня есть ваше появление. Теперь я смогу жить.
- Потому я и приехала. Давайте, выпьем пива и съедим этих креветок, пока они не остыли?
Они стали пить и есть. Она кокетничала, он был галантен. Когда пришла пора принять таблетку, Василий Павлович отпросился «поправить галстук». Закончив с приемом лекарства, решил помочиться, вошел в кабинку, увидел на полочке два одинаковых рулона туалетной бумаги, и тут же его мозг поразила молния.
- Они с Катей монозиготные близнецы! Значит и Вера больна той же самой болезнью и скоро умрет!
Василий Петрович бессильно опустился на стульчак, зарыдал. Когда слезы кончились, он смирился. Воля его была подавлена, лицо кривила улыбка: - Как здорово они все придумали! Мне уже плевать на собственную жизнь, на собственную болезнь, я думаю лишь о чужих жизнях и болезнях. Я думаю о Кате и Вере, я думаю, зачем я убил Камаля, Ибрагима, Касима, Малика, Мансура. Которых обманула какая-то сволочь, дала им денег, машины, дома, задарма без всякого калыма привела белокожую невесту-француженку или англичанку. Они вмиг чудесным образом получили то, что в прежней жизни им и не светило. И это чудо укрепило их веру, веру в то, что, погибнув в джихаде, они получат на небесах несоизмеримо больше.
Нет, надо думать меньше, а то сойду с ума, да и Вере мое состояние вряд ли придется по душе…
14.
Выйдя из туалета, Петров не сразу пошел в зал, встал за портьерой. Вера сидела, искала что-то в сумочке. Найдя нужное – прозрачную пластиковую баночку – вынула из нее красную продолговатую таблетку, оглянувшись, проглотила, запила минеральной водой. Василий Павлович, смирившись с увиденным, пошел к ней, сел напротив, стал смотреть в глаза.
- Вы догадались… - сказала женщина, мягко улыбаясь.
- Да, - покивал он. – Вы ведь монозиготные близнецы?
- Забудьте об этом. Я не умру, - коснулась ладошкой его руки.