– Я брошу твою голову к воротам Рая, и тогда братья смогут жить, зная, что нет больше в мире зла, которое ты творишь. Погибнешь на рассвете, дьяволица, когда слаба твоя тёмная магия.
Внизу ревёт река, и меня от пропасти отделяет шаг.
– Что же вы, слабость Лилит узнали, а силу её не выучили? – я смеюсь и – делаю этот шаг.
Мир обрывается клочком неба, коротким всхлипом, и я действительно перестаю ощущать под ногами пол.
Перед глазами вдруг встаёт его лицо, и грудь прошивает неожиданной вспышкой боли. Он никогда не узнает, что произошло, и наверное, даже никогда больше не вспомнит обо мне. Хотя, может, это и к лучшему.
В конце концов, я всегда была одна, меня в этом мире не держит ничего, а его держит одновременно слишком много, и я рада, что удалось не утащить его за собой туда, куда падаю.
Сердце пропускает удар, и воздух застревает в груди таким тугим комком, что я не могу вдохнуть ещё несколько секунд, потому что вдруг понимаю, что не падаю, а… наоборот?
– Прыжки веры устраиваем, да? – раздаётся знакомый голос над ухом.
А я… ну, я не могу говорить, плакать, вообще хоть что-нибудь ещё, и просто прячу своё лицо на его груди.
***
– Я крайне возмущён! – он выпускает меня из рук, только преодолев порог своего кабинета, и тон этот внезапно очень резкий, вызывающий неприятные ощущения под ложечкой, заставляющий ощетиниться, будто на защиту.
– Вельзевул, послушай меня…
– Нет, это ты меня послушай! Самопожертвование она устроила! В прятки поиграть решила! Она думала, так будет лучше! Да кто тебе сказал, что от этого хоть кому-нибудь будет лучше? Как ты только подумать могла, что после всего я просто возьму и выкину тебя за порог? Почему ты ведёшь себя так, будто твоя жизнь ничего не стоит?Даже если ты живёшь смертями других, кто сказал, что ты должна мучиться с этим в одиночку?! Я же не каменный! Нет, сбежала, ничего толком не объяснив, подвергла себя опасности, едва не погибла в конце концов. А теперь ответь мне, у тебя голова на плечах есть или как?
Я ожидала всего. Что не будет разговаривать со мной больше никогда, что посмотрит тяжелым взглядом и скажет, мол. я очень разочарован, что возмущаться будет моему бескрайнему лицемерию, а он – он отчитывает как… как провинившегося котёнка!
– Не ори на меня! – гневно взрываюсь я под конец его тирады, но получается до обидного беззащитно.
И меня вдруг неожиданно притягивают к себе.
– Маленькая… Зачем же ты всё это держала в себе? Тебе не нужно вести этот бой в одиночку, потому что – помнишь? – я всегда буду держать тебя за руку.