— Хорошо бы... Если ночью не начнётся бред.
— Почему бред?
— Не знаю. Я такой болезнью не страдал.
— Завтра мы поднимемся на плато, — сказала она мечтательно и беспомощно. — И отыщем портал. Если будут звёзды...
— Посмотрим, — уклончиво промолвил Андрей.
— Дай каких-нибудь лекарств.
— Лекарства от похмельного синдрома не помогают, — твёрдо заявил Терехов. — В том числе и промывание желудка. Уже проверено. Постарайся уснуть.
Спутница молчала четверть часа, вроде бы уснула, и вдруг проронила, как сквозь сон:
— Если отыщем портал... я уйду. Навсегда, насовсем...
Терехова кольнуло: у неё и впрямь начинался бред, как у несчастного туриста-костоправа по прозвищу Зырян. Можно было не отвечать на него, однако через минуту Алефтина шевельнулась, высвободила руку из спальника и толкнула его в колено.
— Ты понимаешь, что я уйду? Навсегда!
— Понимаю, — равнодушно отозвался Андрей. — Для того тебя и привёз на Путорану.
— Я уйду, Терехов! И не вернусь.
— Твоя воля, — он пожал плечами. — А чего хочет женщина, того хотят боги...
— И тебе будет не жаль?
Он не сумел удержаться от язвительного тона.
— Да скорее бы ушла! Жду не дождусь.
— А ты уедешь назад?
— Что мне здесь торчать? Конечно.
— И будешь спокойно жить?
— Буду жить, в своей родной реальности. Она мне нравится.
Терехов намеревался развить тему про реальность, однако Алефтина скукожилась в спальнике и застонала сквозь зубы:
— Меня морозит, холодный пот... Ты можешь сегодня лечь со мной рядом и греть? Только это ничего не значит. Мне требуется биологическое тепло. Я так грелась возле коней.
— Да запросто! — он перестелил спальный мешок к стенке, оставив ей пространство у печки.