Всем ведь известно: писец и сопровождающий - это два чина, которые требую большого понимания их сути и значения и внимания к мелочам. А то вот ведь у верховного чати*(визирь, премьер-министр. Одновременно - начальник полиции, правитель столицы, зачастую - министр финансов) Великого, идущего вслед за царём - писец, который служит своему господину секретарём. Но ведь и в деревне Малое баранье подхвостье - тоже писец, который этих самых баранов считает во время великой переписи скотов* (реальная процедура, между прочим). И как же их можно сравнить? Как можно сравнивать сопровождающего Его Величества, и сопровождающего домоправителя захолустного поместья? Так что поясним: от Деди зависело побольше, чем от некоторых придворных, семеров*(ранг придворных, дословно - друг царя. Могли быть и неблагородного происхождения, благородные по крови - это 'серы'. Но семер в придворной иерархии выше. Прямо как во времена абсолютизма - 'Самый важный во Франции человек тот, с кем в данную минуту я говорю!') где-нибудь в Фивах, Южном Городе*(один из синонимов названия Фивы по-египетски, ну, как 'Первопрестольная' или 'Северная Пальмира'. Вообще Фивы - это снова по-гречески, а по-египетски Уаст ('властвующий'), или Но-Аммон (город Аммона). Или просто 'Но' - город. Или Нэ? Или Ниут?) или в древней столице, Мемфисе, Белых Стенах*(то же самое, но про Мемфис. Греки не могли сказать Мен-Нефер, от Мен-Нефер Пепи. А еще его звали Инбу-хедж - что, собственно, и есть 'Белые стены'. А еще Хут-ка-Птах, 'место души бога Птаха'. По-гречески это звучало 'Айгюптос', (откуда Египет и стал Египтом. Правда, сами египтяне себя с того времени и до сих пор 'Миср' завут...) А ещё - Мехат-та-уи - 'весы двух земель', Анх-та-уи - 'связывающий две земли'. Фивы и Мемфис - две столицы, и ревности между ними поболе, чем между Москвой и Питером в разы, а то и на порядки...) И часто от его поступков и решений изменялось, пусть и немногое, в судьбах Куша и Вавата*(южная, как уже известно, и Северная Нубия. Ну карту уже посмотрите, сколько ж можно?), а то и всей страны.
Не зря ведь Нубия и нуб (золото) - родственные слова. Многое из богатства державы, из того, что вводит в зависть и трепет жалких царьков чужедальних стран, шло отсюда. Очень многое, и не только золото. Дерево, каменные блоки для памятников, храмов и прочих важных строек, шкуры диковинных зверей, что нужны для обрядов богам, яйца огромных нелетающих птиц, умеющих бегать быстрее царской колесницы, множество изделий из дерева и камня... Невольники и невольницы - ах, какие бывают девушки в Вавате и Ирчеме! Губы сочны и сладки, как виноград, груди остры и упруги, глаза лукавы и руки ловки! Маджаи-наёмники, лучники в войске или стражи законности и покоя городов и границ, щиты и оружие для них. Много, очень много всякого добра и богатств. И чтоб было ясно - писец посланника Элефантины должен был в год сдать в сокровищницу восемь дебен золота. Это писец посланника, не сам посланник а тем более - не правитель или комендант в те времена, когда в Абу власть по мудрости Его Величества отдавалась военным, в силу угроз и опасностей. Правитель должен был вносить намного, намного больше - сорок дебен. А сколько это 'намного'? Действительно много это или не очень? Дебен, как знают все, равен десяти кедетам. По-нашему дебен - это девяносто один грамм, ну, а восемь - это почти два фунта золота.
Золото сдавали и другие чиновники. Но - только на Юге. На севере в казну золотом платили лишь большие города. Город Эдфу, побольше, чем Элефантина, например, платил в год восемь дебен золота... Столько же, сколько писец посланника в Элефантине - Абу...
Это ведь только говорится - 'любимый царский сын Куша'*(титул наместника южных провинций и полунезависимых протекторатов, управлявшего иногда и Абу-Элефантиной, один из самых высоких чинов в Египетской иерархии. А уж прибыльный...) - так звался этот князь во время придворного именования - собрал дань с девяти луков*('девять луков' это собирательный образ всех враждебных Египту неупорядоченных сил, но не главного врага. Акцент в разное время смещался на разные племена, в том числе и нубийские.) и повелел чего-то такого прекрасного'. На деле этот всевластный хозяин юга большую часть времени проводил в столице, пред лицом благого бога*(так, отличая от небесных владык, именовали земного. Очередное слово-матрёшка, не просто 'благой', но и 'прекрасный', 'юный', 'молодой', 'растущий'. Прекрасный, бог, но не достигший полной силы, как Ра, или Тот...), а то ведь, знаете, задержавшись в глуши, можно с удивлением узнать о том, что возвращаться-то и некуда... Поэтому настоящим 'царским сыном Куша' были его главные помощники и их приближенные, люди энергичные и решительные. Эти качества, несомненно, важны, но многие из этих энергичных и решительных не всегда должным образом почитали Маат - богиню порядка и справедливости. Мы, наверное, сказали бы про них, что они не имели ни чести, ни совести, но имели много желаний. Другие редко приживались за порогами. А эти прижились, еще как прижились! Бывало, они могли вспомнить двух-трех блистательных царских сыновей Куша, при которых они делали всё то же дело - качали богатства Юга в казну. И, собирая дань Юга живому богу, они всегда помнили, что до этого дань должна пройти через руки их хозяина, но еще лучше понимали - что проходит она и через их собственные, жадные. И не ленились собирать ее даже в храмовых землях, а при возможности запускали руку и за пороги, в земли Абу, которые уже, строго говоря, не входили в подвластные князю Юга земли.