Глава седьмая
Мара проснулась, когда на улице было уже светло, часы показывали без четверти семь. Их машина стояла на берегу речки, Миша спал на водительском сидении, откинув спинку кресла назад. «Какой он красивый», - подумала Мара, глядя на его серьезное даже во сне лицо. Ноги у неё затекли, хотелось выйти и размяться, но едва она зашевелилась, попутчик открыл глаза, еще более прозрачные, чем обычно. Его серьезный взгляд смущал, и она быстро-быстро заморгала, поправляя на себе футболку и убирая за уши растрепавшиеся волосы.
- Доброе утро, - охрипшим от сна голосом сказала Мара.
- Доброе утро.
- Где мы?
- Примерно в четырёхстах километрах от города в юго-восточном направлении, - ответил Миша. – Пойдем, мы должны поговорить кое с кем.
Они вышли из машины, и Мара увидела неподалеку простой деревенский дом с бордовой крышей, зелеными стенами и забором из обычного серого шифера. Миша постучал в одно из окон, к которому был доступ, так как вместо забора в этом месте располагался палисадник, где никаких цветов не росло, только дикая трава. Затем он подошёл к калитке и стал ждать.
- Ты знаешь, сколько сейчас времени? Я думаю, если нас встретят с ружьём наперевес, они будут правы, - прошептала Мара, прячась за его спину.
- Не встретят, не переживай.
Спустя пару минут где-то за забором скрипнула дверь, а затем заскрежетал замок с другой стороны калитки. Когда она открылась, Мара увидела женщину лет шестидесяти на вид, в длинном домашнем халате не первой свежести, резиновых калошах, надетых на голые ноги, с волосами, собранными в небрежный хвост. Женщина сначала долго молча смотрела на Мишу, затем на Мару, после чего заспанным голосом произнесла скорее сама себе:
- Значит, привёз.
- Впустишь? – спросил Миша.
Хозяйка без слов пошла в дом, оставив калитку открытой, не приглашая и не прогоняя. Как будто впускает их без всякого желания, исключительно из каких-то обязательств перед Мишей. «Может быть, когда-то он спас и её?» - подумала Мара, входя и закрывая за собой калитку.
Дом изнутри был похож скорее на обжитый сарай. Не было уюта и комфорта, рядом с кухонным столом стояли грабли, чайник пылился на полу под грязным окном без занавесок. Всюду какие-то пакеты, наполненные тряпьем, торчащим наружу. Стол, за который они с Мишей сели, был грязным и заставленным посудой, Мара не хотела даже касаться его руками. А женщина, наскоро умывшись, подошла к плите и через пару минут подала сначала Мише, а затем и Маре по тарелке с парой жареных яиц. Те, что были у Мары, растеклись по тарелке, но выглядели и пахли аппетитно, поэтому она не стала отказываться.
Пока ребята ели, женщина рассматривала Мару. Лицо у нее было суровое, хотя черты приятные, в молодости и с улыбкой она, вероятно, была красивой. А сейчас казалось, что от постоянного выражения недовольства и кожа у нее сморщилась.
- Чего ты хочешь? – вдруг спросила она у Миши.
- Чтобы ты спасла её, - спокойно ответил он. – Я приехал просить тебя спасти её.
- Ты приехал? – как будто возмутилась женщина. – А отец её не желает приехать?
- Мой папа сейчас в отъезде, - вмешалась Мара. – Если бы он мог, то приехал бы сам.
Женщина рассмеялась, словно эта мысль была самым забавным из того, что она слышала в своей жизни. Это был недобрый смех. Мара даже перестала есть.
- Зачем ты привёз её ко мне? С чего я должна помогать хоть кому-то из этой семейки?! Пусть хоть все передохнут, особенно её папашка! И ты глупец, если думаешь, что я хоть пальцем о палец ударю ради неё.
Всё нутро у Мары напряглось от этих слов, и она не смогла больше молчать:
- А почему вы с ним так разговариваете? – возмутилась она. – Миша приехал ради меня, и я благодарна ему за это и не позволю…
- Миша?! – с издевкой хмыкнула женщина, перебивая девушку.
- Да.