Кухня была не слишком большой, но уютной и совсем не походила на все прочие помещения в этом здании. Здесь не присутствовало ни намека на готику, и обстановка была какой-то… домашней. Многочисленные полочки, на которых сгрудились банки с вареньем и крупами, пучки трав, развешанные под потолком, милые клетчатые занавески на окне и печь, в которой плясало жаркое пламя. Здесь же присутствовало и несколько чугунных плит, за одной из которых орудовала пара поваров. Оба были мужчинами — один постарше, другой — совсем молодой, можно сказать, подросток. Судя по торчащим из-под колпаков золотистым прядям и схожим чертам лица, родственники, скорее всего, отец и сын. Среднего роста, у обоих — широкий разворот плеч, крупные черты лица и россыпь веснушек на внушительных носах.
— У-у-у, поганое! Куда убегаешь?! — внезапно прозвучал вопль, от которого вздрогнули и повара, и осматривающаяся по сторонам Ника.
За ним последовал грохот, лязг и звук бьющейся посуды.
— Госпожа Лили, что-то случилось? — несколько дергано спросил старший повар.
— Эт я у тебя, Феофан, хочу спросить, что случилось! — и еще более громогласное: — Почему за молоком не уследил?! Ишь, убегает, а вы рты поразевали!
Повара синхронно повернули головы в сторону соседней плиты и обнаружили, что из громадной кастрюли, бурно пенясь, действительно убегает молоко. Мелкий поваренок тут же бросился снимать его с огня, а из-за печи в это время показалась та, кому принадлежал на диво громкий голос. Это была низенькая и очень плотная старушка, облаченная в накрахмаленный передник и большой поварской колпак. В одной руке она удерживала громадное блюдо с нарезанными овощами, а второй прижимала к себе банку с клубничным компотом.
— Ты! — Госпожа Лили, которой, к слову, это нежное имя совсем не подходило, ткнула указательным пальцем в сторону Ники. — Чего приперлась?!
«Да-а… с вежливостью в этом мире явно проблемы, — подумала та, покачав головой. — Хотя, если это та самая повариха, ранее работающая в доме Грэма, то удивляться не приходится. Каков хозяин, такова и прислуга».
Девушка спокойно встретила полетевшую в ее адрес грубость и, пожав плечами, ответила не менее громко:
— Есть хочу!
На мгновение в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь бульканьем кастрюль и скворчанием жарящегося бекона. Казалось, ни повара, ни госпожа шеф-повар не могли поверить, что гостья не ретировалась из кухни и даже осмелилась ответить.