Спустя несколько минут я вновь вылетел на открытое пространство, но в этот раз всё было намного скромнее: пещера высотой метров пятьдесят. Я летел от потолка к полу, где в конце жёлоба чернело отверстие означенной ямы. Около неё стояли те, кто спустились раньше меня.
— Тормози! — крикнул самый высокий из них, приложив ладони рупором ко рту, — тормози, твою мать!
— Как? — спросил я сам у себя, — у тебя тормоз — ты и тормози.
Оказывается, жёлоб не весь был выглажен до зеркального блеска — верхняя часть его бортов состояла из обычного шероховатого камня, вполне пригодного для упора ногами. Так я и сделал.
Под свист стираемых подошв скорость тотчас упала до минимума и завершал путь я в темпе гоночной черепахи. Это позволило мне, перевалившись через край жёлоба, спрыгнуть на пол рядом с предательской ямой. Никто не поздравил меня с удачным спуском, не вручил никакой награды, хоть на мой взгляд, я побил все рекорды бобслеистов, вместе взятых. Оставалось утешаться хотя бы тем, что я всё ещё жив. При воспоминании о жутком провале, куда запросто можно было улететь, меня передёрнуло.
Я поднял голову и посмотрел на видимую часть жёлоба, поразившись тому, как эта хрупкая конструкция умудряется оставаться целой, не имея никаких поддерживающих её колонн. В этот самый момент из дыры в стене с оглушительным воплем вылетел человек и на огромной скорости устремился вниз. Зверь замахал руками и приказал тому тормозить. Однако Кошкарёв (а это был он) видимо пребывал в состоянии полного офигения и не сделал ни единой попытки снизить скорость. Пробормотав пару, неизвестных мне, но несомненно интересных, выражений Зверь подступил к краю ямы и протянул свою мощную руку. В этот момент вопль Кошкарёва перешёл в оглушительный визг. Очевидно он понял, куда ему предстоит шлёпнуться. Я подошёл к дыре и оценил её глубину — метра четыре, не меньше. Вполне достаточно, для сворачивания шеи. Визг достиг ультразвуковой ноты и оборвался, когда Зверь ухватил педика за куртку и под треск рвущейся материи, отшвырнул его на пол. После этого гигант поморщился и брезгливо отёр ладонь о штаны, точно коснулся чего-то омерзительного. Очухавшись, Кошкарёв поднялся на ноги, непрерывно ощупывая драгоценное тело в поисках переломов и громко поскуливая.
— Ну зачем мне эти деньги? — всхлипывая, бормотал он, — сидел бы себе в лаборатории…Дёрнул меня чёрт! Такие унижения…Я ещё разберусь!
— Ладно, ладно, дорогуша, не плачь, — негромко сказал Швед, подступая к нему и похлопывая по заднице, — сегодня вечером я тебя утешу. Ты ведь этого хочешь, я знаю.
Кошкарёв ничего не ответил, но его взгляд был намного красноречивее каких бы то ни было слов. Лысый захохотал было, но уловив раздражённый взгляд Зверя, елейно улыбнулся.
В этот момент наша компания пополнилась Жуковским, который сам, не дожидаясь указаний, упёрся ногами в борта жёлоба. Поскольку никаких неожиданностей больше не предвиделось, я решил осмотреть пещеру. Совершить, так сказать, ознакомительную экскурсию. Стены состояли из гигантских глыб ничем, казалось, не скреплённых одна с другой, из-за чего казалось, будто они вот-вот упадут вниз. Пол прорезали извилистые трещины, уходящие в непроглядный мрак. Какой-то определённой формы у зала не было: множество косых углов свели бы с ума любого здравомыслящего архитектора. В стенах я насчитал пять выходов, заваленных обломками. Ближайшие два казались непроходимыми, а чтобы добраться до трёх дальних, пришлось бы перебраться через небольшое озерцо.
— Ну, вроде все? — поинтересовался за спиной Теодор, выведя меня из молчаливого созерцания интерьера, — тогда двигаемся дальше.
В руках наш предводитель сжимал карту, и Зверь, стоявший за ним, угрюмо рассматривал детские каракули, ползущие по листу. Вобла, вместе с Круглым, пытались починить порвавшуюся лямку рюкзака, а Швед недовольно связывал половинки шнурка.
— Двигаемся туда, — скомандовал Теодор, указав на самый дальний проход и Жуковский, взяв Кошкарёва под руку, немедленно устремился в указанном направлении. При этом старый учёный яростно шептал на ухо коллеге, бросая косые взгляды на Шведа. Поправив пистолет, возвращённый мне Круглым, я подошёл к Юрику, понуро бредущему вперёд и поинтересовался:
— Чего такой затраханый?
— Мы все умрём, — пробормотал Юра, не глядя на меня, словно отвечал на какой-то собственный вопрос, — все умрём. Нам никогда не выбраться отсюда. Это — преисподняя и все мы будем прокляты.
— И всё же я считаю, нам следовало пойти по третьему маршруту, — упрямо заявил Зверь, за нашими спинами, — выигрыш — полные сутки. Не думаю, будто на разбор завала уйдёт слишком много времени.