— Ну и? — я повернулся к Хробанову, — Раз уж вы заграбастали все игрушки, давайте — играйтесь.
Сергей Николаевич дрожащими руками открыл свой верный кейс и достал плоскую деревянную коробку, обитую драным бархатом. Щёлкнула крошечная защёлка и мы некоторое время рассматривали пять почти одинаковых пятаков. Разнился лишь рисунок.
— Ну и какой? — я посмотрел в лицо Хробанову, — Да нет, вы шутите, б...дь!
Естественно он не знал. А через пару секунд это стало совсем неважно.
— Эй, ты чего? — спросил Самойлов, поднимая голову, — Б...дь, убери!
Щёлкнуло, хрустнуло и кто-то оглушительно завизжал. Мы подскочили, причём Хробанов едва не растерял ключи, а Лифшиц вновь хлопнулся на задницу. Нет, в этот раз ко всем ужасам определённо добавился мощный элемент идиотизма. Ибо чем иным объяснить поступок человека, сунувшего палец в рот скалящегося черепа? Как я и подозревал, зубастая хрень сомкнула челюсти, отхватив пару фаланг у придурка. Но самое неприятное, теперь череп и не думал открывать рот.
Один из биологов, рослый парень с длинными белыми патлами, торчащими из-под вязаной шапочки с надписью NIKE, размахивал надгрызенным органом, а девица, изобилующая серьгами в вислом ухе, пыталась поймать страдальца и наложить повязку. Кстати, судя по царапинам на морде, дубил совсем недавно уже угодил под раздачу, но так ничему и не научился.
С каким-то изумлённо-обиженным выражением на лице, Самойлов стукнул пострадавшего в живот и когда тот опустился на колени и принялся хрипеть, кивнул незадачливой медсестре:
— Работай, — потом повернулся к нам, — И что теперь?
Лифшиц, оставшийся на полу, успел впасть в ступор и глядел на череп в полной прострации. Блин, у эксперта даже нижняя челюсть начала отвисать! Хробанов вопросительно осмотрел на меня. Ну да? Вы серьёзно?
— У твоих балбесов есть что-то, похожее на монтировку? — спросил я, вспомнив, как мы решали подобные задачи на моей последней работе, — Попробуйте разжать зубы этой пакости. Хоть я и сомневаюсь.
Слава Богу, тут всё оказалось быстро и чётко. Один из стоящих рядом бойцов повернулся к своему товарищу спиной и тот сорвал с рюкзака нечто среднее между фомкой и альпенштоком. Потом так же сноровисто воткнул острый конец и сцепленные зубы и нажал. Потом — повис. Чуть позже повисли сразу двое.
— Это — единственный люк или есть ещё? — Диана матерясь материализовалась из густеющей дымки, — Думаю, всё это до сраки.
Тут я несколько ошибся. Когда трое здоровяков нажали на гнущийся от их усилий инструмент, это принесло определённые плоды. Череп сорвался с люка и упал на подрагивающий пол. Неярко полыхнуло и люк исчез вовсе. Всё произошло настолько неожиданно, что даже воющий дебил замер на месте и позволил девчонке вколоть себе какую-то муть в тощую руку. Я бы ему, суке, вколол!
— В паре километров — следующий, — пробормотал Хробанов упавшим голосом, а Лифшиц подал признаки жизни и пошевелился, — Но время-то безнадежно упущено!
Он ещё мямлил, а я забрал у него коробку с дисками, сунул Самойлову, потом подхватил с пола рюкзаки подопечных и рванул по коридору. Два километра, ети его мать!
— Успеем? — выдохнула девица, летящая по левую руку.
— Я сейчас упаду! — пробормотала жена, по правую руку.
— Заткнитесь, — посоветовал я обеим, — Если не успеем, первые узнаете.
— Вечно от тебя ни хрена не узнаешь, — заныла супруга, почти повиснув на руке, — Сначала втянет, чёрти во что…
Ну вот, снова-здорово. Я втянул!