Я поглядела на рисунки и отправилась смочить тряпку – жаль, но придется их все-таки стереть. Каракули побежали за мной в силу своих меловых возможностей. В туалете я отжала под текущей водой тряпку и потянулась к догнавшим меня рисункам. Они в страхе отшатнулись к стенке, так что мне их даже жалко стало.
– Что, не хотите быть стертыми? – посочувствовала я. Каракули всем своим видом дали понять, что не хотят. – Ладно уж, пошли со мной.
Мы вернулись в кабинет, и я вытерла зачарованную доску. Вот кому-то повезет, если она попадет на урок.
– Шагом марш! – скомандовала я, и каракули поскакали за мной в общежитие, но на полпути я остановилась, заметив впереди гуляющих по парку студентов.
Во-первых, марширующие зайчики да человечки из мела – зрелище очень странное. Ко мне начнут приставать с расспросами, что да как, – поди отвяжись. Во-вторых, что самое важное, преподаватели узнают, что я рисовала на доске, где было совершенно четко написано: «Не рисовать». Если узнает замректора Гир, раздует из мухи дракона и припашет меня к делу, как будто отработки мало. Другие преподаватели просто пожурят, но отберут мои работы и точно сотрут их, чего мне уже совсем не хотелось. Придется прятать.
– Залезайте. – Я присела на корточки и распахнула куртку. Как я уже поняла, каракули спокойно существовали на любой твердой поверхности.
Они послушно запрыгнули на подкладку, и таким образом в мою комнату попали еще одни незаконные жильцы. Просто здорово – если я еще и Апогея притащу, можно будет зоопарк за деньги показывать. Тут у нас огромный двухвостый пес, выведенный магами, на стенке прыгают ожившие рисунки. А это? Это дракон, самый настоящий, можете погладить. Жаль, что мухомашка почила, а то пополнила бы занимательную коллекцию живности.
Зимнему Бурану компания понравилась. Он принялся носиться с ними по комнате, особой любовью проникшись к солнышку. Однако такая дружба до добра не довела.
Уложив солнышко на метафорические лопатки, Буран миролюбиво лизнул его и обнюхал. Вдруг он чихнул – не иначе как от запаха мела.
– Будь здоров, – сказала я, наблюдая за игрой с кровати. Меловой человечек сидел рядом со мной. Игры ему не очень понравились, его тянуло ко мне – видимо, чувствовал некое родство. Я назвала его Васей.
Зимний Буран потряс головой, но не помогло. Со вторым чихом из его рта вылетели искорки, а с третьим, самым сильным, – целая струйка пламени. Небольшая, но ее было достаточно, чтобы загорелись обои около стола Тиффани. Каракули в панике бросились прочь, дракон удивленно поглядел на свое деяние и виновато отступил к противоположной стенке.
Я широко распахнула глаза, воззрившись на горящие обои, лихорадочно заметалась по комнате и попыталась вспомнить хоть одно подходящее заклинание. Но на ум пришел только проверенный немагический способ – я сдернула с кровати покрывало (Вася кувыркнулся в воздухе и приземлился на одеяло) и атаковала им пылающую стену. Огонь быстро жевал бумажные обои, и к тому времени, когда унялось последнее пламя, на стене образовалось большое черное пятно. Бедное покрывало тоже приобрело серую прогалину, но оно-то было своим, неказенным.
Перед глазами мелькнул образ комендантши, увидевшей дырищу в обоях, и я простонала от отчаяния. Она начнет извергать огонь почище Бурана.
Дракончик подошел ко мне и примирительно потерся о ноги.
– Да не виноват ты, не виноват, – вздохнула я, беря его на руки.
Каракули попрыгали ко мне за своей порцией утешения, человечек присоединился к ним, шлепнувшись с кровати.
– Ладно, вы тоже невиноваты, – великодушно ответила я, и каракули весело затанцевали вокруг. Я опустила дракона, и компания снова заносилась по комнате. Вася остался рядом со мной.
В это время в дверь постучал Тим. Я открыла, и он просочился внутрь, но замер на пороге. Увидев, как по полу скачет маленький дракон в окружении корявых меловых фигурок, а на стене красуется черное пятно, Тим сделал шаг назад, размышляя, стоит ли со всем этим связываться. Я не дала ему шанса принять решение, захлопнув за ним дверь и задвинув щеколду.
– Что мне с этим делать? – вопросила я, указывая на стену. Вася молча повторил мой жест.