Было страшно поднять голову и посмотреть ему в глаза, и страшно хотелось это сделать. Эмер ждала язвительных слов, но были слышны лишь шипение углей и взволнованное дыхание – её и Годрика. «Действует! Снадобье Айфы действует!» - возликовала Эмер. Сейчас он положит руки ей на плечи, поднимет с колен и притянет к себе, а потом…
Она разостлала чистую ткань и вытерла ноги мужа, когда тяжелая рука коснулась её плеча, лаская и одновременно требовательно сжимая.
- Жена, - позвал Годрик, и Эмер подняла голову, вся дрожа от предвкушения.
Он выпил вино залпом, поморщившись от кислого вкуса. Что за дрянь достала матушка? К свадьбе можно было прикупить и хорошего вина.
Когда жена, ставя кубок на стол, прошла мимо свечи, рубашка на мгновение стала прозрачной, как туман, открыв взору стройный силуэт с маленькой высокой грудью, тонкой талией и длинными ногами. Маяк! Воистину, маяк! Годрик поймал себя на том, что ему хочется улыбнуться. Как она расквасила ему нос в карете! Вот это был удар. Такому удару мог позавидовать легендарный Лунный Рыцарь, на чьем счету не было ни одного проигранного боя. Он ощутил лёгкое головокружение и удивился сам себе. Бокал вина – это не то, что может свалить. Неужели, сказался недельный пост и он опьянел от пяти глотков?
Но следующие слова Маяка отрезвили лучше пригоршни ледяной воды в лицо.
Эта демоница не желала развода. Что ж, стоило догадаться раньше. Догадаться, что она поступит именно так, маленькая развратница, готовая отдаться ему уже тогда, под лестницей, невзирая на присутствие сторонних мужчин. Годрик почти поверил, что именно жена была виновата во всех злоключениях с поспешной свадьбой. Знала себе цену и сыграла на его желании, коварная.
Сразу было понятно, что она хочет его. Но он-то её не хочет. А значит, надо ответить коварством на коварство.
Она поверила ему с такой лёгкостью, что оставалось только посмеяться. Прабабка Армель… старинный обычай… Поверила, как девчонка-гусятница.
Глядя на склонённую перед ним рыжую голову, Годрик закусывал губу, сдерживая улыбку. Но по мере того, как нежные женские руки касались его тела, упрямство и презрение уступали место совсем иным чувствам.
Когда жена принялась оглаживать его с таким старанием, словно он был стеклянным, и она наводила полер, он почувствовал её волнение, как своё, и проникся им. В самом деле, чего он так напустился на эту деревенскую глупышку? Из-за того, что она повздорила с Отсрюд? Яркое пламя, какие пустяки! Она отлупила Острюд, он позволил сестре расквитаться с обидчицей – всё должно быть давно забыто. Да, она невоспитанная, эта рыжая девка с запада, но по-своему мила. И у неё удивительно стройные ноги. Крепкие, ровные, и гладкие, как шёлк.
Он вспомнил, как пальцы его коснулись нежной кожи на внутренней стороне бедра, когда развязывал подвязку, и тело ответило вполне определённо. И быстро, как никогда раньше. Годрик машинально прижал ладонью вздыбившиеся брэйлы.