- Не была? А может, это тебе не известно, что такое свобода? Только и слышу от тебя: яркое пламя не прощает!.. яркое пламя наказывает!.. А ты сними шоры и поднимись выше законов, что установили для нас святоши. Не хочешь попробовать? Тебе может это понравиться.
Она отошла от клетки, а Бранвен в бессилье опустилась на глиняный пол. Эфриэл хмуро наблюдал за ней.
- Только не принимай близко к сердцу болтовню этой соплячки, - сказал он. – Признай, что она провела нас вокруг пальца, а виной всему – твоя непомерная глупость.
- Бедное дитя, - произнесла Бранвен, - в каком же мраке она пребывает…
- Лучше бы тебя беспокоило, что они сделают с тобой.
- Если яркому пламени будет угодно, они ничего мне сделают.
- А если не угодно?
Бранвен встала на колени, чтобы помолиться.
Когда над Таврой сгустились сумерки, за несостоявшимися беглянками пришли.
- Главное, ничего не бойся, - сказал Эфриэл, хотя сам ужасно боялся за леди, опять попавшую в переплет. На сей раз – вовсе нешуточный.
- Я спокойна и не боюсь, - ответила она и улыбнулась ему.
Девушек провели подземным ходом, соединявшим школу и театр, где их уже ждал Фонс с помощниками.
- Кровати готовы? – деловито осведомился Фонс. – Переодевайте их – и вперед. Я уже объявил свадьбу быка и девы.
Помощники сорвали с девушек одежду, невзирая на их протесты и накинули на каждую по небольшому полупрозрачному покрывалу.
- Пора сказать, кто ты, – Эфриэл прислушался к шуму за воротами. – Там пропасть людей, и все, похоже, жаждут кровавых зрелищ. Говори же, говори!
Она промедлила всего лишь мгновенье, но этого хватило, чтобы опоздать.
- Чучо! Открывай! – рявкнул Фонс, и ворота распахнулись.
Голос Бранвен потонул в восторженном реве зрителей. Она видела раскрасневшиеся лица пейнет, глаза которых сверкали ярче, чем драгоценные камни их гребенок, и благородных гринголо, чьи рты разевались в крике и походили на черные ямы. Девушек потащили к центру арены, а Эфриэл огляделся, продумывая пути отступления. Его не интересовали зрители, сидевшие в ложах, его интересовала высота ограждения, окружавшего арену. Осмотр не обнадежил – по верху стены были набиты металлические шипы, на такие не забросишь нежную леди. Хуже всего, что ни у кого из помощников Фонса не было при себе оружия – ни ножей, ни кинжалов, которые можно было бы украсть и оборонить глупышку Бранвен.
Они вышли на арену через малые ворота, а на той стороне виднелись Большие ворота, в школе тавропол их еще называли Бычьими, оттуда выпускали животных.
На средине стояли два ложа, устланные шелками. Четыре вызолоченных кроватных столбика, изображали обнаженных лукавых дев, а к ним были привязаны замшевые путы. Упирающихся девушек подтащили к кроватям и уложили лицом вниз, привязав к столбикам, и поспешили убраться. Ворота раскрылись для них, а потом закрылись.