Но вот из ворот одной усадьбы лебедем выплывает молодая женщина в красно-золотистом парчовом халате, и Береста в один миг преображается: ее губы расцветают в приветливой улыбке, глаза вспыхивают детской радостью.
— Это Аверия, жена командира стада Александра — заместителя отца и его друга, — с живостью представляет мне женщину Вереста.
Аверия громко восклицает, обнимает баронессу, а меня одаривает добрым, располагающим взглядом.
Назвать ее красивой трудно. Круглое, даже широкое лицо; темные, глубоко посаженные глаза; густые черные кустики бровей; мясистый нос; и губы — как щель. Но мягкие манеры, добродушное выражение лица, ласковая улыбка делают Аверию симпатичной и привлекательной.
Она приглашает нас в дом.
Несколько мрачноватый снаружи, особняк внутри оказывается сосем другим. Убранство стен, ковры, мебель — все светлых тонов. Обилие живых цветов в золоченых горшках радует глаз и наполняет жилище уютом, благодушием, праздничной торжественностью.
— Сейчас я распоряжусь насчет чая! — говорит улыбающаяся Аверия, приглашая нас с Верестой присесть на кушетку в гостиной, и, приоткрыв дверь смежной комнаты, негромко зовет: — Земфира!
Входит немолодая статная женщина в темно-вишневом платье, белом переднике и красной косынке.
— Земфира! Подай нам, пожалуйста, чай. Да заваривай покрепче! — Аверия отдает распоряжение таким тоном, будто просит об одолжении.
Женщина, кивнув, выходит.
Но тут широко распахивается другая дверь — с противоположной стороны — и в гостиную стремительно врывается высокий смуглолицый мужчина лет сорока. Он в черном мундире со стоячим воротником. На малиновых эполетах с серебряной окантовкой блестит по две пики — точь-в-точь такие же, как на игральных картах. На груди — два ордена — золотая голова орла, хищно растопырившего клюв, и восьмиконечная звезда с черной летучей мышью. На рукаве красуется знакомая уже литера Н. У мужчины высокий лоб, на который спадают пряди каштановых с редкой проседью волос Его нос короток и раздут, левую щеку снизу вверх пересекает синий шрам. Желтоватые, как корка лимона, глаза смотрят озабоченно и дружелюбно. Он быстро обводит всех нас взглядом и расплывается в радостной улыбке.
— Ты пришла навестить нас, малышка? — мужчина подходит к Вересте и, обняв ее за плечи, наклоняется, целует в висок. — Как это мило с твоей стороны!
Вереста весело смеется, а он уже глядит в мою сторону.
— Здравствуйте!
— Дорогой, сейчас будем пить чай, — сообщает Аверия, обращаясь к мужу ласково и даже заискивающе. — Я уже распорядилась.
— Отлично! — Александр садится на кушетку возле меня и указывает жене на кресло рядом: — Садись, посиди со мной, а то ты все бегаешь, бегаешь, как заводная!
Аверия опускается в кресло и, положив руку на колено супруга, спрашивает:
— Ты сегодня, надеюсь, уже никуда не уйдешь?
Он, виновато улыбнувшись, разводит руками:
— Дела, опять дела, любовь моя! Немного отдохну и уйду.
— Надолго?
— Даже не знаю, — с сожалением говорит Александр и с любовью смотрит на жену. Она ласково и вроде как застенчиво улыбается ему в ответ.
Земфира приносит поднос с чайным сервизом. Аверия и Вереста помогают ей переложить его на низенький лакированный столик. А затем наполняют чашки душистой жидкостью. Земфира, слегка поклонившись, уходит.
Александр потирает рука об руку и, склонившись ко мне, предлагает:
— Может, по рюмочке коньяка? Так сказать, для бодрости духа!
— Не откажусь! — с энтузиазмом откликаюсь я. Выпить мне хотелось уже давно, да не представлялся случай.
На столике появляется бутылка греческого коньяка и две рюмки. Их принесла Аверия из смежной комнаты.
— Ну, вам я не предлагаю, — говорит Александр, целуя женщин поочередно: жену — в губы, Вересту — в щеку, — знаю, что вы спиртное не уважаете. А мы выпьем за ваше дражайшее здоровье!
— Ага! — смеется Аверия. — За здоровье наше, а в горло ваше!
— Вот, вот! — поддакивает хозяин дома.
Он не спеша наполняет рюмки, затем, не говоря ни слова, берет свою и одним глотком опустошает ее. После этого наливает опять и ждет, пока выпью я, чтобы плеснуть и мне.
— Греческий коньяк! — тоном знатока поясняет, ни к кому конкретно не обращаясь. — Выдержанный! Неплохая вещь.
— Неплохая! — соглашаюсь я.
По второй мы пьем уже вместе. И принимаемся за чай. Женщины тихо говорят о чем-то своем, Александр и я — о своем, о спиртных напитках. Как оказалось, он действительно знает в них толк.
Когда бутылка коньяка опустела и был выпит чай, Аверия и ее муж идут провожать нас с Верестой до той части города, которую занимают особняки. На небольшом расстоянии от нас следуют молчаливые слуги. Вереста, как и раньше, не выпускает мою руку из своей. Ведет, будто ребенка. Мне это приятно…