Маша отрицательно замотала головой.
— Документики на машину, права! — потребовал лейтенант.
Приехала «скорая». Женщина-врач начала осматривать набычившегося потерпевшего.
Покрутив в руках документы, милиционер протянул их Маше.
— Думаю, дело не стоит выеденного яйца…
Подошла врач:
— Каких-нибудь серьезных травм у потерпевшего нет. Только ссадины и царапины. Но мы его все-таки заберем в больницу, вдруг сотрясение мозга.
Лейтенант негромко выругался. И обратился к Маше, раскрывая свою планшетку:
— Что ж, придется писать протокол. А вам — пройти медицинское освидетельствование на предмет употребления алкоголя, наркотических и дурманящих веществ. Формальность, но никуда не денешься — нужно. — И, видя Машину смущение, улыбнулся. — Да вы не волнуйтесь, девушка! Виновник ДТП явно не вы. Ездят тут пьяные, — он кивнул в сторону отъезжающей «скорой», — а потом возись с ними!
— Маша, ты зачем это сделала? — шепнул я, приблизившись к ней вплотную.
— Молчи! — стрельнула она глазами.
Сидя в милицейской «Шкоде», лейтенант долго составлял протокол. Затем, открыв дверцу, окликнул сержанта, который, покуривая, делал какие-то замеры.
— Вася! Кинь велосипед в багажник! — и махнул рукой нам: — Следуйте за нами!
— Ты зачем сказала, что была за рулем? — набросился я на Машу, когда мы сели в машину.
Она посмотрела на меня с удивлением.
— Но ты ведь сегодня уже, небось, выпил?
— Было дело, — признался я.
— Я так и подумала! — бросила она машинально и перевела взгляд на дорогу. — Ваня, включи скорость, а то мне, боюсь, этого не сделать. Рука пока еще плохо слушается меня, болит…
Я включил скорость и помог ей вырулить на проезжую часть.
— Машенька, я не нахожу слов, чтобы выразить тебе всю свою признательность, — проронил я смущенно, чмокнув ее в висок. — Сегодня ты опять, уже во второй раз за эти несколько недель, пошла на самопожертвование ради меня…
— Но я ведь люблю тебя! — ласково улыбнулась она.
В тот день к Машиной сестре мы так и не попали. Хотя в больнице и в ГАИ нас особо не задержали. Просто Маше почему-то вдруг расхотелось ехать на опытную станцию.
Дома Маша, еле передвигающая ноги от усталости, попила чая с медом и сразу уснула. Посидев у ее изголовья до девяти вечера, я уехал.
Сначала добрался в центр города, выпил пару рюмок в баре, а затем, перезвонив Ольге и удостоверившись, что Олега нет дома, отправился к ней.
В тот вечер мне было очень тяжко на сердце. Сколько я ни копался в душе, но так толком и не понял почему. Мучили плохие предчувствия и неясная, смутная тревога.
Я сидел на кухне у Ольги и угрюмо пил водку. Она смотрела на меня с удивлением, но ни о чем не спрашивала. И правильно: время вопросов прошло, как говорится, видели глаза, что покупали…
Прикончив бутылку, я отправил Ольгу за второй. А сам сидел и все размышлял, пытался разобраться в своих сомнениях и тревогах, мучился. С тяжелой душой мне, конечно, не следовала сюда приходить, да вот беда — больше-то мне и пойти некуда! Понятно, если бы я не расстался с Ларисой, то отправился бы к ней. Лучшей утешительницы, чем она, у меня никогда не было.
Когда затрезвонил телефон, я машинально поднял трубку, Обычно я не делаю этого в чужих квартирах, а тут опростоволосился — задумался.
— Да! Говорите!
— Ты?! — это был Олег.
— Да, я.
— Где Ольга?
— Вышла на минутку.
— Точно вышла? Ели не хочет со мной говорить?
— Ее нет в квартире.
— Чем вы занимаетесь?
— Ольга ничем. А я пью водку. Просто зашел к вам посидеть, что-то на душе тоскливо…
— Пьешь, значит, водку? — переспросил он. Затем, помолчав, дрогнувшим голосом, произнес: — Что же вы со мной делаете?!
Я вздохнул. Понятно: поздний вечер, у жены сидит посторонний мужчина и пьет водку, как тут не разволноваться.
— Успокойся, Олег! — бросил я небрежно. В сущности, в этот момент мне было глубоко наплевать, что он думает и чувствует.
— Где мой сын?