— Хорошо…
Некоторое время я стоял, уставившись на ходики, затем крепко обнял Машу. Она прильнула ко мне, как дитя к матери. Я был готов разрыдаться. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, я взял ее на руки и закружил по гостиной.
Начались приготовления ко встрече Нового года. Маша носилась по квартире, как угорелая, бегала из кухни в гостиную, из гостиной — на балкон, и вскоре стол заполнился разными закусками. Управившись с сервировкой, она заперлась в спальне, чтобы переодеться к застолью. Готовилась не меньше получаса. Я терпеливо ждал, покуривая у светящегося экрана телевизора.
— Ну, как я тебе? — спросила Маша, смущенно склонив головку, когда, наконец, вышла в гостиную.
— Ты настоящая принцесса!
Я поцеловал ее скулы и волосы, благоухающие тонким ароматом розы. Потыкался губами и в вырез платья, изображая приступ страсти. Маша визжала и смеялась.
— Кажется, Ванечка, пора нам проводить старый год! — заметила она, когда я разомкнул руки.
— Пожалуй! — согласился я и взял со стола бутылку шампанского.
— Нет, нет! — запротестовала Маша. — Шампанским будем встречать Новый год. А пока налей мне абрикосового ликера.
Я наполнил ее бокал ликером — тягучей отвратительной жидкостью, свой — водкой, и, приподняв руку, как лектор, требующий тишины у аудитории, достал из нагрудного кармана пиджака перстень.
— Ну-ка, мадам, ваш драгоценный пальчик!
Глаза Маши радостно засияли.
— Ой, Ванечка! — выдохнула она восторженно.
Я осторожно надел перстень на безымянный палец ее правой руки.
— Вот так подарочек! — счастливо защебетала Маша. — Какой красивый и изящный! У тебя хороший вкус. Спасибо!
Она обхватила меня за шею и поцеловала в губы. Потом отстранилась и, подлетев к шкафу, распахнула дверцу.
— А это тебе! Примерь, Ванечка! — Маша протянула мне целлофановый пакет с чем-то искристо-серым внутри.
Это был нарядный мохеровый свитер. С довольным видом я снял пиджак и напялил на себя Машин подарок. Он приятно щекотал горло.
— Тебе нравится? — она смотрела на меня со смущенной и ласковой улыбкой.
— Не то слово, ласточка! — воскликнул я с восхищением и, подхватив ее на руки, опять закружил по комнате.
— Ой-ой! — завизжала Маша. — Сейчас опрокинем стол!
Но мне было наплевать на него. Я все кружил и кружил ее, пока у самого кругом не пошла голова.
Выпив и перекусив, мы танцевали под магнитофон, целовались. Маша сильно вспотела и казалась сонной. Но счастливая, блаженная улыбка не сходила с ее лица.
Потом мы встретили шампанским наступление Нового года. По местному, Машиному времени. И снова танцевали.
Я уходил от Маши, когда ее часы показывали уже два с четвертью.
— Ну вот, Новый год мы встретили, теперь я лягу спать, — сказала она немного грустно, провожая меня на лестничную клетку.
Мы обнялись и долго не отпускали друг друга.
— С Новым годом, любовь моя! — еще раз поздравил я Мажу, уже стоя у распахнутых створок лифта. — Прости меня, что ухожу…
— С Новым годом, Ванечка, с новым счастьем! — ее тощая, маленькая фигурка в кремовом платье казалась жалкой и согбенной, как у больной исхудавшей старушки.
— Спасибо тебе за эту ночь! Я никогда ее не забуду…