Острое, худощавое во всех имеющихся чертах, лицо незнакомой девушки, склонившееся надо мной (точнее, над той самой уличной деревянной скамейкой, на которой я некстати разлегся) просто источает собой образцовое участливое сожаление.
Кончик острого носа мелко подрагивает, пытаясь вернуть обратно в удобное положение съехавшие по переносице огромные круглые очки; тонкие бледные губы чуть ли не бубликом сворачиваются, пытаясь выдавить сквозь застенчивость сочувствующую жалкую улыбку.
- С вами точно все в порядке? Может, нужно врача? - взволнованный голос новоявленной спасительницы набирает новые обороты - теперь в нем уже отчетливо слышится заботливость. Тонкая шея, обмотанная несколькими слоями сбившегося шарфа, торчит над воротником какой-то темной, затравленно-мышиного цвета куртки.
Сама - как жирафа.
И примерно такая же милая...
- Нет, спасибо. Все в полном... порядке.
Если не считать легкого холодка по спине, вызванного энергией перемещения, то это действительно - чистая правда.
- Ну слава богу! Я уж подумала, что что-то действительно серьезное случилось... Вам плохо стало, да?..
Опираясь рукой о спинку скамейки, я наконец догадываюсь принять вертикальное положение. В какой-то момент мне кажется, что девушка хочет мне в этом помочь, но так и не решается протянуть руку. Зато с ненаигранным энтузиазмом бросается подбирать высыпавшиеся из продуктового пакета предметы, валяющиеся тут же, под ногами (по-видимому, в разговор меня затянуло слишком резко, раз так разбросал все и разбросался сам).
Вспомнив про сам визит и его суть, поспешно оглядываюсь по сторонам, ища взглядом...
...Злосчастный сверток, который вручил мне начальник, тоже здесь, только в отличие от моего разбросанного барахла лежит себе как ничто не бывало на краю скамейки аккуратным таким свертком. Словно так и нужно и ничего необычного. Я поспешно встряхиваюсь и подбираюсь к нему поближе, намереваясь перехватить тот до того, как это успеет сделать вертлявая недотепа... - и буквально сталкиваюсь с ней нос к носу.
- Вы... обронили, - девушка двумя руками протягивает мне навстречу пластиковый пакет из "Ашана" (истинный "джентльменский набор": батон колбасы, нарезная булка - и с десяток мелких пакетиков с кормом, для кошки), который действительно был со мной до того момента, как меня настигло внезапное непредупредительное "совещание". Словно от сердца отрывает, вверяя мне вместе с ним в пользование свою душу - по глазам вижу. И улыбка... как у того Чучела в одноименно книжке - до ушей, подпирая уголками дужки сползающих выпуклых очков. Истинное чучело и есть. И что только ей показалось во мне таким милым?..
Сверкающие от бликов фонарей выпуклые стекла, испещренные мелкими следами давних царапин, преданно взирают на меня снизу вверх где-то на уровне моей груди. На ее очки хочется надышать и нарисовать на них сердечко, но я знаю, такой жест будет воспринят их обладательницей всерьез. Скучно с такими...
- Спасибо.
Можно было состроить улыбку, но желание как-то разом пропало. Да и с подобными особами это опасно: прицепится - не оттащишь. А мне уже нужно идти.
- Ну, я пойду?..
- Идите, - ее слова, практически опередившие мои собственные мысли, приходятся как нельзя кстати. Я знаю, она не осмелится спросить телефона, даже просто изъявить желание познакомиться. Такие, как она, никогда не осмеливаются. И девушка действительно просто уходит - с печалью на дне увеличенных стеклами безлико-серых глаз и взбаламученными старыми комплексами в голове, но все же уходит. А остальное меня сейчас не интересует.
И все равно я отчего-то медлю.
...Старый сквер за высокой оградой. Узкие улицы и боковой вход в метро на конечной станции, приютившийся под вывесками круглосуточных магазинов. Та часть города, что не подвластна ни тревоге, ни суете. Даже жизнь здесь льется - вяло, прикрываясь шторками окон в домах конца позапрошлого века, словно пытаясь отсрочить тот миг, когда ей придется расцвести во всей красе, видимо, зная, что за этим мгновением последует лишь период неминуемого, необратимого угасания. Медленного упадка.
Только этот процесс везде наступает одинаково.
"За своим стремлением вечно угнаться за мертвыми, мы совсем забыли про чувства ЖИВЫХ..."