— А заранее это сказать нельзя было?!
— Не хотела портить сюрприз, — огрызнулась я, отлично понимая, что Рейн, вообще-то, прав. Надо было сказать сразу.
Вот скажем, если бы не было никакой пентаграммы, как бы я тогда свой поступок объяснила, идиотка? Как глупую шутку или как страшную месть за то, что меня не сочли пригодной для семейной жизни? Хотя если подумать, сам наш недавний спор на эту тему объяснить ничуть не проще. Нервами расшатанными окончательно разве что.
— И что будешь делать с этим… сюпризом?
— Сантеру расскажу, — ответила я. — Пусть он думает, что с этим делать.
— Есть будешь?
— Издеваешься? — буркнула я. — Кофе тут найдётся?
— Сейчас посмотрю.
Вытирая последние остатки слёз, я добрела до дивана, наконец-то сняла куртку и повалилась в подушки вниз лицом. Чувствовала себя как с похмелья. Сейчас бы правда кофе хорошего… только он и отбивает привкус этой пакости.
— Кофе только растворимый.
— Сойдёт, — обречённо согласилась я, выныривая из подушек.
— Сейчас.
Сантеру я не дозвонилась, только гудков вдоволь наслушалась. Отвлёк меня от этого занятия восхитительный аромат. Растворимый кофе тоже разным бывает. Надо бы точно выяснить, кто этот дом любезно подготовил, и поблагодарить.
— Ты сумасшедшая, Илона, — вздохнул Рейн, садясь рядом и тоже прихлёбывая кофе. — Но, очевидно, я должен тебя за это благодарить.
— Я не виновата, меня заставили, — тут же заняла оборону я, наслаждаясь вкусом уже напитка, а не проклятой настойки.— И вообще, псих в этой истории только один — Арлестан. А мы все — нормальные люди, вынужденные играть по его больным правилам.
— Может быть, — задумчиво согласился Рейн.
— Одного не понимаю, — продолжила я. — Что, Орено влез в эту грязь только ради моих денег? Богатые невесты у нас уже окончательно перевелись?
— Да нет, осталась ещё парочка, — хмыкнул Рейн. — Думаю, конкретно ты стала для него дополнительным стимулом, а причина была иной. И потом, насчёт крокодилов… ты их ещё не видела. А вот Карл навидался.
— Значит, я всё-таки не крокодил? — прищурилась я.
— Ты пиранья, — со смешком отозвался Рейн. — Впиваешься мёртвой хваткой, и ничего с тобой уже…
— Ах, пиранья?! — возмутилась я. — А ты… ты…
— Мишка. Плюшевый.