Но память! Память взяла свое, растревоженная знакомой мелодией, она запутала Шику в пелену давно забытых событий.
Темный узкий барак, свет из щелей пробивается в многолюдное помещение. На треноге в котле булькает постная похлебка, в пыли возятся дети. Вокруг суетятся женщины, но их серые лица напоминают покойницкие. Шику сидит на коленях матери, она что-то шьет, тихонько бормоча под нос песню. Вдруг в барак врывается женщина, волосы ее растрепаны, она кричит что-то страшное, и мама до боли сжимает Шику в своих объятьях. Потом появляются нарьяги. Люди падают перед ними на колени, расстилаются на земле, а они забирают детей. Забирают и его, Шику, вырывают из уютных объятий матери. Она истошно кричит, не пускает, мальчик пищит от боли и страха. Кто-то вступается, отталкивает нарьяга, закрывает мать Шику спиной. Мальчик знает его, он был сильным и храбрым, он пришел из дальних земель, где все свободны и счастливы. Его зарубили, а Шику отняли у матери и с другими детьми забрали в Нарголлу.
Звездная дорога
Вспыхнет серебром.
Потерпи немного,
Будем мы вдвоем.
В облаках усталых
День уходит прочь.
Нам чуть-чуть осталось -
Скоро будет ночь…
В эту темную долгую ночь Шику не спал. Убедившись в отсутствии собственной души, в рабском прошлом и бессмысленном будущем, он провел ее возле раненого имперского офицера, стирая пот, текущий по его горячему лицу, меняя промокающие повязки и напевая под нос вспомнившуюся песню.
- Шику, - очнувшись под утро, сказал пленник, - беги.
- Мне некуда бежать, - ответил мальчик, - и незачем. Никто не ждет меня ни в одном месте на всем свете…
- Если бы я был свободен,… я забрал бы тебя с собой… в большой прекрасный город,… в Ориму.
- Если бы ты мог бежать, - сказал Шику, - я отпустил бы тебя и пошел за тобой, а так… я останусь с тобой до конца.
- Спасибо, Шику.
Глава 8
Утром в капище вошли Алвано и Камфу. Командор оглядел пленника и тряхнул Шику за шкирку.
- Как ты посмел ослабить цепи, уродец?
- Вы велели, чтобы он дожил до утра, - ответил трясущийся мальчик. После ночного озарения он понял, что даже Камфу не заступится за него, учителю нет дела до какого-то раба без души. Он ничуть не дороже этого пленника, даже дешевле, он не знает ничего такого, что представляло бы ценность для командора.
Он из рода рабов - человек, как и Алвано, как и пленник. Нет, пленник не такой! Шику видел и рабов, и «пустых» из чужого мира за окном портала. Никто из них не вел себя так, как имперский офицер.
Алвано еще раз тряхнул мальчика и отшвырнул под ноги пленника.
- Разбуди его.
Шику воззрился на окровавленного офицера, потряс его за плечи, как ночью – толку совсем чуть.
- А вот так? - взревел Алвано и, схватив ведро с водой, окатил пленника с головой.
Тот дернулся, вода ручейками стекала по осунувшемуся скуластому лицу, по черным коротким волосам.
- Проснулся, сокол? Настроен побеседовать? Нет? Жаль! Сегодня мы возвращаемся в Нарголлу, так что времени у тебя в обрез. Скажешь по-хорошему - отпущу с миром, нет - пойдешь в расход, возиться с тобой некогда.
Пленник вздохнул и опустил голову. Алвано взревел, как раненый локхи, и ударил его по лицу, еще раз и еще, потом, не останавливаясь, ударил ногой по колену, в бок, и снова уже, видимо, плохо понимая, что творит.