- Что ты себе позволяешь? – крикнул он, когда его подруга скрылась.
- Это ты, что себе позволяешь? – я впервые за долгое время сорвалась на крик. – Ее не вернуть. Стоп. Просто забудь. И то, что ты будешь бухать, просто по-другому это не назовешь, тебе в этом не поможет. Каждый из нас что-то потерял, это жизнь, просто прими это и живи дальше.
- Тебе не понять, ты же ничего ни чего не чувствуешь, - он говорил каждое слово ядовито. – Ты же не знаешь, какого Максиму видеть, как ты расцвела, понимать, что это из-за парня. Не иметь возможности, что-то ему сделать, потому что он любит тебя и принимает любое твое решение. Тебе же не понять, что чувствую я. Я будто упал с тринадцатого этажа, но вместо того что бы сдохнуть, остался жить. Без нее для меня это не жизнь, а существование. Я умер в тот момент, когда она отказала мне выйти за меня. А хотя откуда тебе знать, так легко сказать забудь. Давай я вырежу тебе легкие, и скажу тебе, забудь. Ты бесчувственная, ты никогда не сможешь почувствовать даже этой боли, ведь что бы ее почувствовать нужно любить, а ты не умеешь.
Мне было неприятно слышать его слова, они задевали меня за живое. Они совпадали с моими собственными мыслями. Я еще пару секунд смотрела ему в глаза, потом развернулась и ушла. Я пошла в единственное место, которое сейчас могло меня успокоить – в теплицу. Я ее приводила в порядок после того, как он там устроил погром. Когда-то он мне сказал, что копание в земле успокаивает, дает возможность сбалансироваться, и он был прав. За то время, что я восстанавливала теплицу, я и правда стала спокойней, что и доказывала выдержка, с которой я терпела пьяные обвинения Кирилла.
- Я не голодна, - зло кинула я Максиму, проходя к выходу на задний дворик.
У меня на глазах стояли слезы, но я изо всех сил держала их в себе. Плакать мне хотелось не от того, что Кирилл задел мои чувства, а от того, что мы все так поменялись. Когда мы успели стать такими? Вместо того, что бы поддержать друг друга, ищем слова побольнее.
Схватив ростки розы, я начала рыть для нее ямку голыми руками. Я рыла с таким отчаянием, и у меня не получалось.
- Помочь? – послышался мягкий голос Максима.
- Не помешает, - я позволила ему сделать углубление в земле, потом я поставила туда росток, и присыпала сверху землей. – Спасибо.
- Нет за что, - он с помощью магии полил росток. – Не обращай внимание на его слова, он пьян. Мы же оба знаем, что ты умеешь чувствовать.
Я мгновенно вспомнила случай в Драконе, от чего я невольно улыбнулась.
- Он прав, и мы оба знаем, что это так. У некоторых есть сердце, что бы любить, а у меня, что бы страдать. Я устала, - я присела на ящик, - у меня больше нет сил, терпеть его оскорбления, я понимаю, что ему больно, и что я даже чем-то виновата в этом, но я больше не могу. Я теряю контроль.
- Но, тем не менее, ты всегда рядом с ним, ты тащишь его в постель, когда его привозят в стельку пьяным, ты убираешь его бутылки. И самое главное ты восстанавливаешь его теплицу.
- Это его душа, это, - я провела рукой по теплице, - то, что твориться у него в душе. У меня есть надежда, что когда я приведу ее в порядок, он тоже придет в норму. А даже если нет, то когда-то это случиться, и он вновь захочет сюда прийти. Он моя семья, и не важно, что он говорит, я люблю его.
Парень молча подошел и обнял меня. Я была благодарна ему за это, в его объятьях я почувствовала себя дома. Наслаждаясь моментом, я вдыхала его запах, он по-прежнему был для меня родной.
После этого случая я больше не приходила к парням, до встречи с Артемом. Я даже не брала трубку, когда они звонили, кстати, звонок от Кирилла меня очень удивил, но я все равно сбросила. Эти три дня я практически жила у Стаса, мама была не против, поскольку она даже не заметила моего отсутствия. Она вообще редко появлялась дома после того, как узнала, что будет бабушкой. Она все свое свободное время проводила с Викой. А папа, когда узнал, что станет дедушкой, грохнулся в обморок, жаль, что я этого не видела. Не часто увидишь такую картину.