Перевели меня в другую комнату, которая выглядела, как камера, уже через два дня. Все это время они поили меня водой два раза в день, и давали кушать. Это меня и удивляло, я думала, что они захотят увидеть, как я умираю от обезвоживание и пищи. Это было бы долго и мучительно, как раз в их стиле.
Не знаю, сколько времени прошло, возможно, приблизительно неделя. Они приходили ко мне каждый день и били, требовали рассказать о моих подельниках. Честно, я уже перестала чувствовать боль. Просто каждый раз, когда они навещали меня, я просто отключалась, начиная вспоминать все, что я наделала, о чем жалела.
Когда охотники заметили, что я никак не реагирую на их побои, придумали мне другую пытку. Они забирали мне в большую комнату и приковывали к ногам цепи и подвешивали так. Поначалу я никак не реагировала на это, но со временем, когда кровь приливала к мозгу, у меня начинала болеть голова, тошнило, и была ужасная дезориентация. После того, как я пару раз так повисела, обратно в камеру меня уже заносили. Меня удивляло, что парни несли меня довольно бережно, и так же клали на пол, что для меня было не совместимо с той жестокостью, с которой они ко мне относились все остальное время.
Обычно после этой пытки, я быстро засыпала, у меня вообще не было проблем со мной. Со сновиденьями возможно, но не со сном. Находясь в заточении у меня было много времени, что бы думать. Вообще у меня только на это и было время. Я все время вспоминала о Стасе, о его последних словах. От него я даже не могла спрятаться во сне. Эти сны я не сильно запоминала, но один очень врезался в память. Возможно, это был всего лишь бред моего разума, желание умирающего человека о прощении.
«Ярко светило солнце, вокруг пели птицы. Я стояла в парку, ко мне подбежал какой-то парнишка лет 8, и начал быстро тараторить:
- Мамуль, хочешь сладкой ваты, папа сказал, что Эффи хочет, поэтому я должен с тобой поделиться.
Я в изумлении уставилась на мальчика. Я не понимала, о чем он говорит, но он так напоминал мне Стаса. На моих глазах появились слезы, и из-за них я мало что видела.
- Спасибо, думаю Эффи, и правда не откажется от ваты, - сказала я, принимая порцию сладкой ваты у мальчика. Тут же начиная смотреть по сторонам ища ту самую Эффи.
- Мамуль, ты кого-то ищешь? – спросил черноволосый мальчик.
- Да, Эффи, нужно же ей передать вату, - мило улыбнулась я.
И тут раздался его громкий, детский смех.
- Она тут, - он указал мне на живот, который был заметно выпуклым.
- Майкл, ты угостил сестренку ватой? – раздался знакомый голос, но в нем пропали нотки надменности, и холода. Но все же я смогу узнать этот голос из тысячи – это был голос Стаса.
Я посмотрела в ту сторону от, куда исходил голос, и увидела взрослого мужчину лет 33. У меня пропал дар речи, я понимала, что это сон, но все равно была безумно рада видеть его. Впервые мне снился хороший сон.
Стас подошел ко мне обнял, и поцеловал в висок.
- Тебе хорошо? Устала, может, хочешь домой? – его голос был пропитан заботой.
- Нет, все хорошо, - кое-как справившись с шоком, ответила я.
Он погладил меня по животу.
- Ну, тогда мы с Майклом сходим еще на один аттракцион.
Я с умилением наблюдала, как он подхватил парнишку и они, смеясь, направились к аттракциону.
- Ты и правда, думаешь, что у нас все было бы так? – возле меня появился тот Стас, которого я помнила, которому было 19 лет. Его голос был надменен и лишен чувств.
Я вновь стала 17 летней девушкой, которая была не беременна, но все же оставалась одетой в любимый сарафан парня.
- Можно было бы попытаться, - грустно улыбнулась я, - если бы я не убила тебя.
- Не вини себя, - легко ухмыльнулся парень.
- Да ты шутишь, - я удивленно посмотрела на него.
- У нас бы все равно ничего не вышло, - он обернулся ко мне. – Это, - он показал на себя и мальчишку, - всего лишь твоя идеализированная фантазия.
- То есть это моя фантазия?
- Ну, почти, это одна из альтернативных версий будущего. Но не факт, что было бы так, если бы я остался жив.
- Я даже не знаю, что тебе сказать. Ни одни слова в мире не выразят то, как мне…жаль.
- Никогда ни о чем не жалей, - спокойно сказал он. Кажется, его вообще не волновало, что он мертв.
- Но…
- Без но. Я должен был умереть. Это было предрешено за много лет до нашего рождения. Это моя судьба.
- От этого мне не легче.