Только спокойствия хватило на минуту. Меня пробила дрожь, захотелось свернуться в комочек и отыскать в острых песчинках остаток дневного тепла. Пусть он вонзится в мокрое тело тысячами острых иголок — я достаточно вытерпела боли за эту неделю, чтобы не почувствовать новою.
— Быть может, нужно принести ещё листьев? — услышала я в стороне голос Лорана.
— Тогда, боюсь, она не прочувствует жар углей.
На голос Клифа я обернулась и увидела… Яму в песке размером с гроб — ни больше, ни меньше. Оба вампира стояли перед ней на коленях, и Клиф выстилал чем-то дно. Граф должен был находиться рядом, но я не могла отвести от могилы взгляда, чтобы отыскать его. Да и он перестал быть мне нужен.
— Послушай, бэйби, — Клиф так неожиданно вырос передо мной, ухватив за плечи, что я даже не успела испугаться. — Там внизу угли, горячие, но они прикрыты корой. Ты ложишься на них спиной, мы зарываем тебя в песок на четверть часа или сколько ты сумеешь выдержать, а потом тебе надо окунуться в океан, пока мы подложим новые угли. Обычно трёх раз бывает достаточно, чтобы выгнать зарождающуюся простуду. Согласна?
Меня спрашивали разве? Во всяком случае я не чувствовала в себе воли к сопротивлению и позволила уложить себя в песчаный гроб, не ощущая ни жара углей, ни колкости подстилки. Должно быть, кто-то из вампиров убрал из моего тела чувствительность, потому что по воспоминаниям даже горчичники жгли сильнее этих углей. Впрочем, вода тоже не обжигала. Смена песка на удар тихоокеанской волны проходила незаметно, словно в тягучем полукошмарном сне, от которого одновременно хочется и не хочется просыпаться. Однако пришлось очнуться. Я почувствовала ледяные руки, натягивающие на мои ноги фланель. Ей оказалась моя пижама, пролежавшая всё время на заднем сиденье «Приуса». Чёлка Клифа была откинута назад, открывая мягкие тёмные глаза, точно сделанные из помпонов, странные, никогда прежде не виданные мной такими.
— Она не в состоянии вести машину.
Лоран был прав, тело не слушалось меня, глаза закрывались.
— Я не отпущу её с вами.
— Я и не предлагаю. Отец отгонит «Приус», а я отвезу к тебе Кэтрин на «Бьюике», или мне ты тоже не доверяешь?
— Тебе доверяю, — усмехнулся Клиф, продолжая глядеть на меня взглядом плюшевой игрушки. — Тебе нужна моя помощь. Это намного сильнее твоей несуществующей любви к так называемому отцу.
Клиф поднял меня на руки и понёс к соседней машине и, сколько бы я ни скашивала глаз, увидеть графа не смогла.
— Можешь поспать.
Клиф уложил меня на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
— Погоди, я сейчас.
Я лишь на мгновение успела прикрыть глаза, а Лоран уже сидел впереди.
— Держи, — сказал он, перекидывая назад принесённый рюкзак.
Я покорно прижала его к груди, не чувствуя сил сбросить вниз. Лоран мягко выехал со стоянки и начал медленно подниматься в горку, почти не тряся машину.
— Мне очень нравится игра Майка Рэтлиджа из «Софт Машин», — сказал он, вырулив на трассу. — Мы вместе учили психологию в Оксфорде. Хочешь послушать?
Как же вампиры любят риторические вопросы… Тотчас без моего согласия салон «Бьюика» наполнила психоделическая какофония: Love makes sweet music. Makes you wa
О, да! Не стоит тратить время на всякую чушь. Лучше поспать, чтобы завтра хватило сил в последний раз попытаться отстоять своё право на жизнь. Я решила наконец избавиться от рюкзачка и только тогда заметила, что из-под полураскрытой молнии торчит чужой листок. Я потянула за его край. Фотография была старая, с чуть надорванным краем, пожелтевшая сепия… Рука предательски дрогнула, когда я поняла, что фотография принадлежит Клифу. Однако у него не было доступа к моему рюкзачку. Её положил сюда Лоран. Глаза стали медленно сканировать фотографию сверху вниз. Перекрёсток с указателями «Хайт-Эшбэри», тот самый, который в шестидесятые был средоточием хипповской жизни Сан-Франциско и где Клиф любил назначать свидания. Прислонённый к столбу ещё новый железный «индеец», пришедший в полную негодность после столкновения с моей машиной в рождественский вечер. Сам Клиф — такой, с каким я только что рассталась. И девушка в тунике, похожей на ту, что подарил мне Клиф…