И прицелился.
- Постойте, господин Егорьев! – остановил его Штольман. – В одном вы мне не можете отказать. Я хочу знать, чем именно здесь травили людей.
Анна всегда жаловалась, что духи говорят иносказаниями. К чёрту! Он будет предельно точен. И тогда, быть может, из Зоряновска смогут доставить противоядие тем, кто ещё не умер.
- Хочешь знать? – и впрямь по-волчьи облизнулся Грохотов. – Сейчас узнаешь.
Откинул брус с дверей плавильни, быстро отворил тяжёлую дверь. Урядник толкнул сыщика в чадный полумрак, а потом дверь захлопнулась.
«Простите меня, Анна Викторовна!» - подумал Штольман. – «Сломал я вам жизнь. Нельзя полицейским жениться!»
Постоял, упираясь спиной в запертую дверь, а потом собрался с силами и сделал два шага к чану, в котором клокотала, испаряясь, отвратительная и сверкающая золотая смерть.
========== Змеево золото ==========
Голос прозвучал совершенно отчётливо, вырывая Анну из забытья:
«Простите меня, Анна Викторовна! Сломал я вам жизнь. Нельзя полицейским жениться!»
В голосе была нежность, и любовь, и сожаление.
Анна резко села, силясь понять, где она, и что происходит. Вспомнила мгновенно. Вчера в этот сарай её, совершенно измученную, на руках принёс Штольман. И она уснула, наконец, растворившись в тепле любимого человека. Никто из них не помышлял о близости, присутствия было достаточно.
Теперь Штольмана не было. А голос во сне был. И почему-то становилось страшно.
Сквозь прорехи в крыше сиял белый день. Она поздно уснула и проспала довольно долго. Яков её не разбудил. Снаружи доносилось какое-то приглушённое копошение, потом ноздри уловили запах костерка и чая, заваренного смородиновым листом.
Анна нервно провела пальцами, оглаживая взмокшие виски.
«Сон. Слава богу, только сон!»
Ей бы уже привыкнуть: не все сны, виденные ею про Штольмана, исполнялись. Вот танцевать им до сих пор так и не привелось. Она даже не знала, он умеет ли. Или все ноги оттопчет? Усмехнулась с облегчением, коснулась раскрасневшейся щеки, намотала на палец выбившийся кудрявый локон.
Он снова над ней посмеется. И пусть! Главное, что все это – сон. Нечего бояться.
Снаружи Штольмана не было. Был Кричевский, хлопотавший у костра.
- Доброе утро, Анна Викторовна! Выспались? Я уж и чай заварил, пожалуйте завтракать!
Её словно холодом обдало. Утро и впрямь холодным было, на траве блестела обильная роса.
- Яков где?
- Герр Штольманн с урядником ушли чуть свет. Муж ваш наказал о вас заботиться, и вам беспокоиться не велел. Ну, что вы, голубушка?
Анна содрогнулась. Значит, не сон! И прощание любимого, впрямь, до неё долетело.
Нервно стиснув руками плечи, прислонилась к бревенчатой стене, чтобы не упасть.
- Дух Якова Штольмана, явись! Дух Якова Штольмана, явись мне!
Призыв звучал властно - не так, как тогда, в декабре, когда она с испугом справиться не могла и вообще утратила способность слышать души. Сейчас нельзя было…
Никто не явился на зов. Значит, жив ещё!
Но что значили слова? Предупреждение? Мольба о помощи? Яков рассказывал, что тогда, зимой, получил известие о том, куда уволок её Магистр. Он никогда в духов не верил, но видение бункера английского химика пришло. Значит, он тоже некой силой обладал, хоть и отрицал её. Что если сейчас эта сила вмешивалась вновь?
- Дух Якова Штольмана, явись!
Нет ответа.
Вчера он говорил, что пойдёт с урядником на Волчий прииск. И если она услышала его прощание, значит, беда с ним уже стряслась. И он там, а она здесь. И даже не знает, где его искать.
Но кто-то же знает!