Господи, о чём она? Сумасшествие какое-то!
Назавтра она снова явилась в храм и снова подступила к изваянию. Видение пришло более отчётливое, с деталями. Анна погрузилась в него, пытаясь осмыслить и передать то, что видит.
«Яша, оглянись, прошу тебя! Оглянись!»
Если это было предупреждение, подобное тому, которое воспретило им ехать в Петербург, надо было довериться этому предупреждению. Но услышит ли он? Поверит ли? Яков Платонович – такой материалист!
Она словно бы вновь услышала его иронический голос: «Я учту это, Анна Викторовна!»
Вот только иронизировать не надо! Не время иронизировать!
Ну, как его заставить прислушаться?
Она повторяла свои упражнения целый день. Её никто не прервал. В этот храм, кажется, никто не ходил, кроме раджи. За изваянием Кали открывался проход в какой-то другой зал, но он Анну не интересовал. У неё было занятие поважнее. Сейчас безжалостная богиня Кали была её союзницей, и она не намерена была пренебрегать даже такой помощью. Она будет приходить сюда снова и снова. Лишь бы он был жив!
Услышал ли он её? Поверил ли?
========== Аватары ==========
Она снова видела, как его убивают. Снова. И снова. Вначале это было на площади в Калькутте. Потом где-то в лесу. Потом это стало происходить уже на пороге храма. Храм Кали Анна могла уже узнать с закрытыми глазами – так часто бывала в нём за последние дни.
Опасность грозила Штольману на каждом шагу, от этого можно было сойти с ума. Она и сходила с ума – от бессилия! Вначале она пыталась дозваться, сообщить, и была уверена, что предупреждения до него дошли. А потом исчезла и эта иллюзия связи. Она посылала свой зов в пустоту, больше не чувствуя мужа. Неужели начала от него отвыкать? И время всё излечит, приучив её не чувствовать его, не помнить?
Господи, не это ли имела в виду мама, когда говорила, что он ей не пара? Нельзя же вот так всю жизнь ждать, когда его ударят в спину, и она потеряет его навсегда! Почему раньше до неё не доходила очевидность: его жизнь всё время проходит на грани, он все время рядом со смертью, и не только потому, что расследует её обстоятельства. Смерть всё время угрожает ему самому.
Полицейским нельзя жениться!
Яков больше не был полицейским, но карма осталась.
Анна в сотый раз обещала себе, что когда всё закончится, она никогда больше не втравит Якова ни в какие расследования. Они будут жить в «кремовом городе» тихо и мирно, воспитывая детей, одного из которых она уже носит под сердцем.
А потом она поняла, что этого просто не может быть. Штольман, который не занимается расследованиями, перестанет быть собой. Ведь и за дело Подкаменного Змея, и за поиски рубина он взялся не потому, что это она его попросила. Ей хотелось так думать, но нет! Он взялся за них потому, что просто не мог всё оставить, как есть. В мире Штольмана невинные должны быть оправданы, а преступники наказаны.
И значит, он всегда будет сыщиком. И ему всегда будет грозить смерть. И однажды, пусть не в этот раз, пусть на другом пороге, она его настигнет!..
Он всегда об этом знал. И всегда хотел её от этого уберечь. Просто для этого надо было уберечь её от себя самого. А это было не в его силах.
И как она будет жить, когда его не станет?
Однажды, два года назад, она уже почти потеряла его. Но тогда она и не пыталась представить себе дальнейшую жизнь без Штольмана, она просто металась, искала, ждала. Мир, где его не будет, а она останется, так и не стал для неё реальностью.
Сейчас эта реальность стояла перед ней в полный рост. Она жила с ней уже несколько дней.
Когда-то его не будет, а она останется…
Теперь не помогали даже походы в храм. Она проводила часы, сидя у подножия чудовищной статуи, силясь восстановить до мелочей картины грозящей ему опасности и передать их. Но он больше её не слышал. Почему? Его сознание оставалось закрытым.
«Яков Платонович, ну почему вы такой материалист?»