Последнее, что уловил мой угасающий разум, был сильный запах конского пота, исходящий от вожжей. Потом не было ничего.
*
Сладкий запах подсохшей травы… Я помню, что ещё совсем неразумным ребёнком любил забираться на сеновал. Я даже засыпал, зарывшись в сладостно пахнувшее сено, и брат Симеон подолгу искал меня, обливаясь потом и употребляя выражения, которые святым отцам знать неподобно.
Сено кололось и щекотало мне босые ступни. Уже брезжит рассвет. Конечно, я опять заснул. И сейчас появится суровый келарь, чтобы, ущемив за ухо, выпроводить меня на свет Божий. Да ещё и помянет при этом все страсти Господни!
Ну, вот! Но зачем же поливать меня водой, ведь я уже проснулся!
С невнятным мычанием я разлепил веки. Водой меня действительно поливали, однако толстый келарь тут был совершенно ни при чём. Я резко сел и закашлялся, ощутив саднящую боль в горле. Тут я вспомнил всё: своё предательство, судьбу Визария, ярость желтоволосого галла, самоубийство - и ужаснулся. Что же могло произойти? Почему я остался жив?
Внезапно я осознал, что рядом находятся люди. Прямо надо мною стоял могучего телосложения светловолосый варвар. Прижав к губам горлышко объёмистого бурдюка, он утолял жажду. Я заворожено смотрел, как ходит выпуклый кадык на могучей шее. Напившись, великан воззрился на меня с насмешливой улыбкой.
- Всё-таки решил очнуться, юный олух? – спросил он глубоким сильным голосом. И крикнул куда-то в сторону: - Эй, Умник, он пришёл в себя!
На небольшом расстоянии от копны сена дымил костерок. В котелке, подвешенном на распорке, что-то булькало, распространяя запах травяного отвара. Сидевший у костра человек поднялся.
- Слушай, Метос, по-моему, парень немой, - снова обратился к нему первый. – Или ему в горле что-то повредила верёвка. Эй, дурень, горло болит?
Я не сразу понял, что последний вопрос предназначался мне. Потому что, открыв рот, смотрел на человека по имени Метос. Волосы, усы и борода его были чёрными, он был гораздо ниже, но синие глаза, глянувшие на меня с незнакомого смуглого лица, были глазами Визария.
Он наклонился ко мне, и я почувствовал властное прикосновение твёрдой ладони.
- Как ты?
- Я жив? – прохрипел раздавленным горлом, и из глаз моих полились неудержимые слёзы. – Я должен был умереть.
- А ты и умер, - беззаботно ухмыльнулся светловолосый. – А потом воскрес. Мораль – не вешайся на вожжах, возьми веревку!
Метос улыбнулся одними глазами. Он сходил к костру, принёс оттуда глиняную чашку, наполненную каким-то снадобьем, и протянул её мне.
- Выпей. Станет легче.
Наваждение рассеялось. Я оттолкнул чашку.
- Зачем вы спасли меня, добрые люди? Разве знаете вы, почему я решил покончить счёты с жизнью?
- Потому что дурак, - вставил варвар, как само собой разумеющееся. – А у нас работа такая – людей спасать.
Я закрыл лицо руками и отвернулся.
- Подожди, Эрик, - услышал я голос Метоса. – Не время.
Господи, и Ты от меня отказался. Оставил жить на земле и мучиться, нося на себе иудино клеймо. Но я не ропщу, я поклялся принять Твою волю. Сейчас я объясню этим добрым странникам, кого они спасли. Если я недостоин даже посмертного воздаяния, то пусть мне будет карой презрение хороших людей.
- Фью-у! – присвистнул Эрик. – А у мальчишки и впрямь повреждение в мозгу.
Я удивлённо обернулся и наткнулся на его встревоженный взгляд. Будто он прочёл мои мысли.
Метос присел подле меня на корточки и внимательно посмотрел в глаза.
- Почему ты считаешь, что мы обязаны презирать тебя настолько, что должны отказать в простой помощи?
Открыв рот, я переводил взгляд с одного на другого.
Неужели всё, о чём я думаю так легко прочитать на моём лице?
- Только, прежде чем отвечать, выпей отвар. Иначе голос непременно тебя подведёт, - добавил Метос.
Я отхлебнул из чашки неожиданно приятного на вкус снадобья.
- Потому что я предал и обрёк на мучения очень хорошего человека…