Анджей молчит, понимая, что вампир с ним играет. Как если бы он был обычной мышью, а тот проворным котом.
- Видишь ли, сын…- вампир обходит гору трупов и,- Мы вампиры! Кровь – это наша жизнь.
В душе Анджея все вздрагивает, но вампирское тело непоколебимо. Он смотрит, как отец поднимает лицо молодой девушки. В ее взгляде замер страх и боль и Анджей даже не хотел думать о том, в каких мучениях она погибала.
- А это,- он трясет ее белое лицо, словно тряпичную куклу и отбрасывает обратно к трупам,- Это мешки для крови. Наша пища! Наша еда! Это природа, Анджей,- на лице алана появляется широкая улыбка из ровных и белых зубов,- Все честно, сынок!
Анджей кипит от злости. Жизнь вампира и впредь была для него ужасна, а теперь стала совсем невыносима. Раньше, впервые годы своей жизни это все было даже забавно, в какой-то мере, но сейчас, это все становилось слишком жутко. Он, жажда, кровь…
Алан разглядывает лицо сына и подходит так близко, что парень дрожит от желания разорвать его на куски. На ладони старика кровавое пятно, что осталось от лица девушки. Анджей чувствует ее запах, но старается контролировать разум. Если сейчас он снова поддастся искушению, то не простит себе этого никогда. Но Алан настойчиво сует запачканную кровью руку сыну в лицо:
- От своей природы сложно отказаться. Мир жесток, но побеждают сильнейшие…
- Ты не сильнейший!- гремит голос Анджея, и он с такой силой отталкивает отца, что тот отлетает к куче трупов и, приземлившись на ноги, медленно поднимает взгляд на сына,- Ты не понимаешь что делаешь! Открыв Псаах, ты выпустишь всю темную силу на свободу, и тогда миру придет конец!
Крик парня заставляет вампиров замереть на месте, всех, кроме Алана, по его лицу вампиры понимают, что старик знает, на что идет ради своего спасения.
- Миру людей возможно да,- ехидный тон отца поселил в сердце Анджея ненависть и тот морщится, словно от душевной бол,- Наш же мир, Анджей, будет править вечно…. Геката,- улыбается Алан и не отводит взгляда от сына,- Она даст нам огромную силу…
Анджей окинул вампиров беглым взглядом, и остановился на одном единственном лице, ожидая, что в ее глазах появится хоть капля понимания, вед когда то сестра верила ему. И, стараясь оправдать ее надежды, он ни когда прежде ее не подводил, но Алла была непреступна. Ее карие глаза блестели злобой и презрением, как если бы он был самым далеким для нее существом на всем белом свете. Теперь же вампирша была преданна своему отцу, по приказу которого сделает все, что бы открыть Псаах. Возможно, эта преданность страшнее и была самым опасным оружием, даже опаснее тех врат, за которыми томилась Геката.
Алан усмехнулся: