— Да, я помню. Также я помню и то, что некоторые хотели использовать слизеринцев как заложников. Ведь на моем факультете много детей Пожирателей.
Профессор МакГонагалл нахмурилась. Она знала об этом и о том, что подобное желание возникало у многих, у очень многих…
— А теперь непосредственно к тому, почему я назначила вас старостой. Сейчас, когда прошло всего несколько месяцев после окончания войны, я опасаюсь, что между факультетами могут произойти стычки, выяснения, кто прав, а кто виноват.
В этом году школьные правила ужесточены. За нападение, драку, приведшую к телесным повреждениям, мы исключаем из школы.
Я бы не хотела, чтобы это произошло…
— Вы думаете, раз среди слизеринцев есть дети Пожирателей, то они начнут мстить за своих родителей? Еще скажите, за Темного лорда! — яростно перебил Малфой. — В Хогвартсе всего один Пожиратель Смерти — и это я!
Драко быстро расстегнул рукав рубашки, показываю черную метку, которая становилась все бледнее с каждым месяцем.
— Мистер Малфой, успокойтесь! Вы не правильно меня поняли. Я не хочу, чтобы ученики играли во взрослые игры, не решили чинить самосуд.
— Скажите это вашим дорогим гриффиндорцам! — посоветовал Драко.
— Следите за тем, что говорите, мистер Малфой! — непререкаемым голосом произнесла директор. — Вы один из лучших учеников Хогвартса, и этого достаточно для назначения вас старостой школы. Но ваше прошлое красноречиво говорит не в вашу пользу. Я бы никогда не назначила вас старостой, если бы не ваши организаторские и лидерские способности.
Вы — лидер, вас слушают, и вам подчиняются слизеринцы, в определенной степени даже больше, чем декану факультета. Вам даже не надо заставлять кого-то слушать вас, у вас врожденный дар привлекать к себе внимание и убеждать в чем-либо.
Драко ошеломленно смотрел на директора.
— Мистер Малфой, я была вашим учителем на протяжении шести лет. И поверьте моему многолетнему опыту, я всегда вижу внутреннюю подоплеку своих учеников. Мне жаль, что вы изначально пошли не по той дороге…
А сейчас я прошу вас лишь о том, чтобы вражда между факультетами не углублялась. Я знаю, что в ваших способностях воспрепятствовать этому.
Все факультеты равны в правах. Так было всегда и должно быть. Вы свободны, мистер Малфой.
Драко кивнул на прощание и вышел из кабинета директора, не проронив ни слова. Из всего этого разговора он уяснил, что профессор МакГонагалл опасается, что вражда между факультетами разгорится еще больше. Гриффиндор теперь на правах победителей еще больше будет задирать нос и считать, что им все будут спускать с рук.
И профессор МакГонагалл хочет, чтобы Драко сдерживал слизеринцев. Он и не позволит им напасть, напасть первыми. Никто не сделает из них виноватых.
Но если на кого-нибудь из слизеринцев нападут, никого сдерживать он не собирается. Если.
«Победители вершат правосудие. А я на проигравшей стороне, пока», — подумал Малфой, заходя в Большой зал, полный завтракающих учеников.
Несколько учеников обернулось, недружелюбно глядя на Драко. О том, что он сам Пожиратель, знали немногие, а вот то, что он сын Пожирателя, знали все. Один из когтевранцев презрительно сказал что-то другому, показывая пальцем на Малфоя.
Драко заметил это, внимательно посмотрел на того когтевранца и улыбнулся ему. Когтевранец побледнел, по его телу прошла судорога, и он упал носом в тарелку. Его в мгновение ока окружила толпа обеспокоенных однокурсников.
Драко отвернулся, довольный собой. В последнее время он заметил, что людям трудновато смотреть ему в глаза, особенно если этот взгляд далек от доброжелательного. Тогда такие вот как этот когтевранец испытывают далеко не приятные чувства…
— Драко, у тебя не улыбка, а оскал зверя, — заметил Блез.
— И тебе доброе утро! — хмуро поздоровался Малфой, глядя на когтевранца, которого тошнило в собственную тарелку. Аппетит это определенно портило. — Что у нас первым уроком?
— Защита от Темных Искусств, — пробасил Гойл. — С гриффиндорцами.
*