Теперь Малфой больше всего боялся ошибиться. После чтения досье Драко понимал мотивы мстительной троицы. Самое страшное и непоправимое — понять врага. Понять, но не простить. Нет, прощать Грим не умел. Об этом не могло быть и речи.
Янус Маккинси, Гавейн Робардс и Сэмюель Стамп были злом. Но злом, запутавшимся в своей боли, в своей мести, в своем горе. По своей природе эти люди не были плохими. Плохими не рождаются. Ими становятся под давлением обстоятельств, окружения…
Несмотря на то, что эти люди были убийцами, что они отняли у Драко его будущее, Малфой не был готов их убить. Одно дело прикончить мерзкую тварь Фенрира Сивого в борьбе за свою жизнь. Совсем другое — целенаправленно идти лишать кого-то жизни. Как там говорила Анабель?
«Убивать же просто так, без боя, невзирая на личные привязанности, на просьбы, убивать по-своему желанию. Убивать тех, у кого есть любящие семьи, дети, пожилые родители — хорошие добрые люди. Убивать — тоже сложно. Ведь надо находить в себе силы обрывать чьи-то судьбы».
Драко снова посмотрел на часы. Пол-четвертого.
«Пора ложиться. Завтра день рождения Блеза. Поход в Хогсмид, праздничные шарики, куча подарков, обещанная выпивка. Черт. Что ж так не вовремя!» — подумал Малфой, расстегивая рубашку.
Он подумает об этом завтра. Завтра, после дня рождения своего лучшего друга. Тогда он и решит, быть ему еще человеком или по-настоящему стать Гримом.
*
Как и предполагал Драко, день начался с кучи праздничных шариков в гостиной Слизерина. Блеза Забини шумно поздравлял весь факультет. Самого именинника усадили посреди гостиной и начали подносить к нему подарки, словно дары языческому божку.
Блез все это принимал с блаженной улыбкой на своем красивом смуглом лице. Возле него уже скопилась достаточно высокая гора подарков. Некоторые из них подпрыгивали, другие визжали, из третьих вырывались искры, и лишь некоторые не подавали никаких признаков жизни.
Сквозь гвалт, стоящий в гостиной, раздался громкий, усиленный Сонорусом голос профессора МакГонагалл:
— Прошу тишины.
Через какое-то время наступила тишина.
— Мистер Малфой, пройдите за мной, — произнесла директор.
Драко удивленно изогнул бровь. Он не представлял, что от него могло понадобиться профессору. Разве что отчитать за то, что он забросил обязанности старосты.
— Я скоро, — Драко кивнул Блезу и направился вслед за директором.
«Странно. Старая мымра ощущает жалость и сочувствие. Ко мне».
Они подошли к кабинету директора.
— Мистер Малфой, вас там ожидает отец. Не буду вам мешать.
Драко с тяжелым предчувствием зашел в кабинет директора. Если отец вернулся из Китая (он там лечился от какого-то недуга, подхваченного в Азкабане), значит, дела по-настоящему плохи.
Драко хватило одного взгляда на отца, чтобы понять, что он был прав. Лицо Люциуса было серо, глаза были красными от слез, мантия сидела кое-как. Отец никогда не позволял себе так выглядеть. Даже в сугубо домашней обстановке.
В воздухе ощутимо витало горе. Грим почувствовал его тяжесть.
— Отец, — хрипло спросил Драко. Внутри все пугливо замерло в ожидание тех самых слов. Слов, которые навсегда оборвут его прежнюю жизнь.
— Нарцисса… Нарцисса убита.
На лице Драко не дрогнул ни один мускул. Только перед глазами все почему-то расплылось.
«Убита…».
Одно слово — и мертвое сердце разрывается от боли.
Грим не кричал, что это неправда. Он понял сразу, сразу принял это. Страница жизни снова перевернулась на «до» и «после».
— Сегодня утром ко мне трансгрессировал один из наших домовиков. Сказал, что хозяйка убита. Я не поверил. А там… Мертвая Нарцисса и раненый эльф. И такая тишина, — Люциус сглотнул, говорить ему было трудно. — Сейчас в поместье куча мракоборцев, расследуют. Эльф в Мунго. Он живой, а она…
— Во сколько… это случилось? — надломлено спросил Драко.
— Около четырех утра. Убийцы не знали, что Нарцисса вернулась домой, не осталась со мной. Я не должен был ее отпускать.