За столиком в углу сидел Малфой. В знакомом жесте раздражения он тарабанил по столешнице пальцами, выбивая одному ему известный ритм. Наконец, когда он готов был покинуть «Дырявый котел», то услышал незнакомый голос:
— Можно присесть?
Перед ним стоял высокий человек, закутанный в черный плащ. Лицо скрыто капюшоном, руки — в черных кожаных перчатках.
Гермиона с двояким чувством смотрела на то, как Грим разговаривает с Малфоем. Она ощущала сомнения Драко, затем недоверие и, наконец, угрюмое раздражение.
— Я достаточно видел, что с людьми делает власть, — медленно произнес Малфой. — Не каждому дано справиться с ней, не став ее заложником. Я не хочу того, что вы предлагаете мне.
Драко встал, бросив на стол несколько галлеонов за выпивку, и направился к выходу. Без сожаления.
— Это твой единственный шанс. Остановись. Ты умрешь сегодня.
Малфой не остановился, несмотря на липкий страх, сжавший сердце когтистой лапой. Смутное предчувствие не покидало его, пока он шел по Косому переулку, игнорируя косые взгляды редких прохожих. Дождь стал его успокоением. Мерный стук капель о каменную плитку успокаивал расшатанные нервы.
— Стойте! Вы арестованы!
Гермиона обернулась одновременно с Малфоем из воспоминания, чтобы увидеть трех мужчин, лица которых весь ноябрь печатали на передовых страницах «Ежедневного пророка».
Короткий бой, яростный и злой, и Малфой лежал на земле. Гнев и безысходность сменились страхом, почти ужасом, а затем обидой. Он столько не успел увидеть, сделать, сказать, почувствовать.
Они долго избивали Малфоя.
Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как безвольно трепыхается тело Драко под ударами.
— Может, он уже того, помер? Вообще ж не орет.
Гермиона открыла глаза. Мир вокруг распался на две части: она видела троих убийц и призрачный силуэт Грима, которого здесь не могло быть.
«Я предупреждал! Но ты еще можешь передумать», — услышала она голос Грима. Малфой захохотал страшно, надломлено.
«Я не хочу умирать!»
— Дьявольское отродье, — в ужасе произнес Стамп.
— Тварь! — с ненавистью сказал Гавейн Робардс и сплюнул. — Авада…
«Ты согласен на сделку?» — произнес голос Грима.
— Кедавра.
«Да!»
Малфой из настоящего попытался вытолкнуть Гермиону из собственных воспоминаний, но она усилила мысленный напор, словно клещами вцепляясь в его воспоминания. С трудом, но ей удалось преодолеть его сопротивление, и она очутилась в новом воспоминании.
Гермиона смутилась, увидев обнаженного Малфоя в ванной комнате. Его тело почти полностью покрывали багровые заплывшие синяки, засохшие кровоподтеки и царапины. Одна сплошная рана.
Драко вцепился руками в голову, и Гермиона услышала голос Грима. Но ей не удалось разобрать слова, Малфой усилил сопротивление. Воспоминания калейдоскопом лиц, пейзажей, обрывками эмоций закружали перед ее глазами: эльф-домовик, платформа 9 и 3/4, Астрономическая башня Хогвартса, тишина и покой зеленого леса, чужие эмоции в голове, оборотень и его жертва, боль первой в жизни трансформации.
И зло — адская скручивающая боль, сравнимая с Круциатусом.
Бой с оборотнем из сна Гермионы. Глубокое удовлетворение видом поверженного врага. Крики мракоборцев, затем Малфой-менор, поздравления матери с днем рождения и отчаянное желание, чтобы она не заметила кровь на его руках.
Калейдоскоп замедлился.
Зайдя в свою комнату и наложив полог тишины, Драко с отвращением сбросил промокшую от крови мантию, обнял себя руками, размазывая по белоснежной рубашке кровь оборотня, и грузно осел на пол.
Его первое убийство.
Отвращение к самому себе.
И Драко закричал…
Тоннели темных зрачков Малфоя снова проявились, и Гермиону выдернуло из воспоминания. Она обнаружила себя распластавшейся на полу в темной комнате — свеча погасла, огонь в камине догорал. Из темноты выплыла высокая фигура Малфоя, темные глаза на перекошенном от ярости лице горели опасным огнем.
Это был не Малфой из воспоминания, это был Малфой, каким его изуродовала сущность Грима.