– Боюсь представить, откуда у тебя такие познания, – отшутился Малфой. – Тебе еще понадобится кровь?
– С тебя точно хватит на сегодня. Пока ты был без сознания, я заключил сделку с одним магловским патологоанатомом. В доме теперь крови мертвеца больше, чем алкоголя.
– Крови мертвеца?
– Я не хотел говорить при Гермионе, – оправдывался Рэй. – Ты же не рассказал ей?
– Нет. Сегодня собирался.
Он оправдывался, что бросается с головой в каждое новое задание Ордена из-за мести. Это была полуправда.
Ему тяжело было находиться с Гермионой. Ощущать ее хрупкое звенящее счастье, чистую, как утренняя роса, радость, любовь, укрывающую его душу теплыми объятиями. Знать, что пятого июня он покинет ее навсегда и разобьет ей сердце. По утрам, глядя на ее безмятежное лицо во сне, Драко долго размышлял, следует ли ему рассказать правду сейчас или позволить ей жить в счастливом неведении.
– Они будут в безопасности в том месте?
– Не беспокойся, наши агенты во Франции их защитят. А Анхелу мы вернули с семью. Я прошу тебя не исчезать пока. Ты нужен мне здесь.
– Хорошо, Рэй, – вяло пообещал Драко. – Меня беспокоит одна мысль. Я не чувствую эмоции этого вызывателя. И тогда, в схватке, он убил случайного магла, но Грим внутри меня и не пошевелился. Так было и с поддельной Катариной Марлок, но тогда я не придал этому значения. Списал на то, что «подделка» никогда не убивала. Но теперь…
– Твою мать, они нашли способ укрыться от взора Грима! Хотел бы я никогда не быть связан с этим, – в сердцах воскликнул Рэй.
Раздался отдаленный шум внизу, и, как ранее Гермиона, Драко и Рэй, переглянувшись, трансгрессировали. Посреди столовой стоял обнаженный Бенедикт. Собственная нагота ничуть его не смущала.
– После превращения последние часы стираются из памяти, – объяснил он.
– Вместе с одеждой, – пробурчал Драко. – Прикройся, что ли.
Сегодня он насмотрелся на голых мужиков больше, чем за всю жизнь.
Бенедикт его начисто проигнорировал и внимательно слушал рассказ Рэя. Услышав о новообращенном вампире, Бенедикт удрученно произнес:
– Плохая идея, Рэй. Справиться с ним будет сложно, а выпытать сведения еще труднее. Обращенный волшебник – это не захудалый вампир из бывших маглов. Его ментальная защита была сильна еще до обращения, а теперь она усилена превращением. Легилименцией мы ничего не добьемся. Ты использовал мою кровь? Тогда я попробую использовать «право родителя».
– «Право родителя?» Что это? – спросил Малфой.
– Между вампиром и его создателем устанавливается практически родительская связь. В начале обращения она наиболее сильна. Нужно использовать ее, пока его волшебная часть не «проснулась» и не разорвала связь. Рэй, подкинешь мне одежды и литра два донорской крови? Будем испытывать жажду моего «сынка». И перед этим сделай ему три инъекции с мертвой кровью, – буднично приказал Бенедикт.
Благоразумно решив отстранить себя от представления, Малфой отправился досыпать в свою комнату. Он едва успел заснуть, как услышал крики, полные свирепой ненависти. Драко прислушался к эмоциям.
Угрюмая злость Бенедикта.
Инстинктивное отвращение Рэя.
Ни единой эмоции «вызывателя».
Драко хотел было поставить полог тишины, но справедливо решил, что в случае опасности не услышит призыва Рэя или Бенедикта.
Укрывшись одеялом, которое слабо приглушало злобные стоны вампира, Малфой погрузился в тревожное полунаркотическое забытье. Он просыпался и снова засыпал под жуткие крики и стенания, не понимая, где кончаются видения его отравленного мозга и начинается беспросветная реальность.
Драко проснулся окончательно, когда Рэй потряс его за плечо.
– Вставай, мы смогли пробиться в часть памяти, где был блок послабее. Бенедикт остается охранять его.
– Кого? – непонимающе спросил Драко, слепо вглядываясь в лицо Рэю. Яркий утренний свет ослепил его.
– Вампира. Мы отправляемся на один остров в Карибском море. По его словам, там держат Кристиана.
– Мы? Сколько ты не спал, Рэй?
– Не волнуйся, меня поддерживает одно зелье, – раздраженно произнес Рэй. – Мы не можем медлить.
*
– Мисс Грейнджер, я рад, что вы очнулись.
Из молочно-белой дымки выплыло немолодое круглое лицо с крупными чертами. На носу мужчины сидели очки в черепаховой оправе, а за ним блестели большие каре-зеленые глаза, светившиеся каким-то мягким внутренним светом. Красивые глаза, отвлекающие внимание от жиденьких серых волос и заметно оттопыренных ушей.