Через полчаса Джон был уже дома, точнее, перед дверью квартиры. Было что-то около полвосьмого; Чес наверняка должен был проснуться. Константин почему-то остановился на пороге, не решаясь провернуть ключ; через минуту, правда, очнулся и зашёл, сам не поняв, почему так застопорился в тот момент. В ванне шумела вода, значит, парнишка начинал потихоньку вставать; мужчина неспешно разделся, вошёл в комнату, нашёл свою записку на тумбочке рядом с кроватью, хмыкнул и проследовал на кухню. Надо было что-нибудь приготовить.
У Джона была в самом разгаре готовка, как в кухню вошёл Чес, слегка удивлённый, с мокрым лицом и полотенцем на плечах. Константин кинул в его сторону дружелюбный взгляд, молча поприветствовав кивком головы.
— Доброе утро, искатель приключений. Но… что с тобой? — тревога послышалась в голосе; Креймер подошёл ближе и внимательно взглянул ему в лицо. — Ты очень бледный, да и выглядишь неважно. Что-то произошло, — даже не спрашивал, а уверенно утверждал. Повелитель тьмы неловко усмехнулся, покачал головой и продолжил нарезать ветчину. Чес пристально смотрел на него, а потом присел на ближайший табурет, подперев голову руками.
— Рассказывай.
— После… — тихо ответил Джон, вздохнув и покачав головой. — Сначала поедим.
— Ты странный… ты был на четвёртом этаже?
— Больше: на пятом… — Мужчина внимательным, но усталым взглядом окинул его и вновь отвернулся. Креймер почтительно помолчал, но этого хватило только на минуту.
— Правда? И что же там? Судя по твоему лицу, ничего хорошего.
— В нашем деле уже ничего хорошего открыться не может, поверь. И да, я же обещал, что после. — На этом разговор прекратился и продолжился только к концу завтрака. Константин сидел задумчивый и неожиданно начал тараторить, силясь рассказать всё как можно полнее и больше. Чес слушал с жадным вниманием, не упуская ни одной мелочи; Джону было сложно рассказывать о своих ощущениях на самом последнем этаже.
— То, что голова адски разрывалась, упоминать не стоит, так как со мной происходило нечто похуже этого… Иногда я не мог точно управлять своим телом, меня сковала жуткая слабость; когда я вошёл на пятый, перед глазами начали плясать какие-то глюки, образы, воспоминания и всё искажённые… я не мог понять, где реальность, а где выдумка! Это ужасно, да. К тому же, перед самой дверью на пятый мне стало слишком хреново, и я упал… представь себе, я упал в обморок! Я, который никогда в жизни не терял сознания, терпел жуткую боль, раскис нынче как кусок!..
— Не стоит, Джон, — мягко остановил Чес, лёгонько коснувшись ладонью его руки. — С этим многие вообще не справляются. А ты справился. Ты молодец, Джон. — Мужчина ощутил на душе невиданный всплеск эмоций и постарался выдохнуть, чтобы не вывалить всё на паренька.
— Что было на пятом? Если на четвёртом лаборатории, смею догадываться, что на следующем…
— Огромная светящаяся установка!
— Я был на верном пути, — усмехнулся Креймер. — Ну, продолжай.
— Однако мне было сложно разглядеть её в подробностях… видения перед глазами жутко мешали. Мне стало невероятно плохо, даже, кажется, тошнота подошла к горлу. На некторое время мне удалось противостоять глюкам, но потом они стали усиливаться. Я решил уйти, так как боялся, что смогу потерять даже эти хлипкие и не столь важные воспоминания.
— И правильно сделал! — воскликнул вдруг Чес, с жаром на него посмотрев; Джон удивился такой реакции парня, ответил лишь усмешкой и хмыкнул.
— Ну, что думаешь? Это Ад?