— Джон, сколько сигарет в день ты выкуриваешь?
— Стараюсь полпачки. — Как только Константин сказал это, сразу отбросил дымящуюся сигарету изо рта — стало невероятно тошно. Чес закивал и устроился на подушке удобнее. Джон не раз понимал, что им не о чем говорить, что они совершенно чужие, лишь столкнувшиеся случайно в этом ужасном светопреставлении, и даже иногда осознавал это остро, прямо так явно, что внутри даже что-то неприлично сжималось. Но сегодня он встал ясно перед этой извечной проблемой, перед её изрыгающей холод бездной. Бывает так, что знаешь о чём-то давно и вполне принимаешь это за правду жизни, изредка подкармливаясь доказательствами оттуда; а бывает по-другому — когда судьба делает скачок от скучных теорий и описаний практик к непосредственно самой реальности, к реальной и куда более суровой практике. Тогда, конечно, на стенку не лезешь, так как всё-таки был подготовлен к подобному течению событий, но на душе-то, что уж и скрывать, становится гадко. Примерно то же самое было и с Джоном сейчас; только вот теперь с той огромной разницей — он научился не переживать по этому поводу. Как и в прошлом. Но не совсем. Да и не научился, а лишь… старался учиться. Как-то так.
Чес, видно, всегда старался сгладить дело, да и бывали действительно хорошие темы; к тому же, внешние факторы приструнили их со всех сторон, заставив сойтись ровно перед трагедией. Но всё-таки та грёбаная случайность и его нередкие мысли в прошлом о Креймере отнюдь не давали ему покоя. Но, с другой стороны, это всё уже пустое. Однако чувство стеклянности и лживости не отпускало его со времён встречи — причём самой первой встречи… Джон порой недолюбливал себя за то, что они так нормально и не сошлись в прошлом, а с другой стороны всегда защищал себя вот этим: а к какому чёрту это нужно ему, повелителю тьмы, одиночке? Но знать человека почти досконально и вместе с тем держать на расстоянии!.. Казалось глупостью. Когда-то недавно. А теперь вроде и кажется нормальным, хотя что-то при этой мысли ноет в груди: то ли от сигарет, то ли действительно то самое, к хренам собачьим, высокое чувство! Лучше от курения, ей-богу. Но с каждым днём это мнение ослабевало.
Но всё-таки жизнь, как ни крути, а соткана из различных моментов, как изображение — из пикселов; и когда моменты, связанные с чем-то определённым, встречаются через четыре, начинаешь невольно задумываться: нормально ли, что ты на четверть, на такую огромную, больше всех, часть состоишь из некоего конкретного события? Что оно больше всего было и, вероятно, будет в твоей жизни?.. Наверное, это всё же ненормально. А теперь подставим в предложения вместо «что-то определённое» и «конкретное событие» имя парня, его прямое или косвенное присутствие. Вывод оставим вне рамок; его, впрочем, стыдно не знать, но и знать — трудно, так как это отнюдь не что-то определённое, а нечто эфемерное.
Джон видел, что ему не хватает только бутылки чего-нибудь крепкого, чтобы быть похожим на настоящего псевдо философа. Впрочем, почему бы и не подумать о всякой ерунде, когда впереди целая ночь и никто не в праве ему запрещать? Вот так вот, в дождливую ночь, можно тихо забыться своим добротным бредом в голове — и никому не придётся узнать это. Константин откинул голову на стену и улыбнулся.
Чес затих, и даже стало невероятно скучно; но как только мужчина подумал об этом, парень зашевелился и зачем-то прокашлялся. «Ну, что же ты хочешь спросить, глупый мальчишка?» Повелитель тьмы выжидающе смотрел на него; наконец Креймер проговорил:
— Знаешь, я давно хотел спросить… ты же не спишь? — в голосе послышалось отчаяние — будто он хотел только выиграть время этим глупым вопросом, время на принять, нужно ли вообще спрашивать? Джон не любил интригу, когда она касалась его, и тут же ответил отрицательно. Чес некоторое время мялся, а потом продолжил:
— Я вот думал об этом давно, с тех пор, как мы оказались в той первой группе, помнишь? Ты рассказывал, что встретил Анджелу, и я подумал: а как же Кейт?.. — парень замолк; Константин недовольно повёл бровью — и в этом весь его хитромудрый вопрос? Мужчина тяжко выдохнул и покачал головой.
— А что Кейт? Или Анджела? Вообще, на что ты намекаешь?
— Этот вопрос был в моей голове давно, но только сейчас я придумал, как можно задать его тебе. Банально вышло, правда?
— Ага. Но ты не ответил мне. — Креймер натянуто замолчал, и повелитель тьмы с каждой секундой молчания недолюбливал его больше и больше — ну разве так сложно объяснить? Наконец раздался голос:
— Ну, ты же любил Анджелу. Даже я это видел. Но потом вы разошлись, ты женился; а сейчас вдруг вы и встретились вновь. Но ведь любовь, она… никуда не девается. Вот я и спрашиваю, что ты собираешься делать?
— Тебе-то какое дело! — хмыкнув, грубо ответил Джон, а после задумался и замолчал — вопрос, конечно, до зубовного скрежета банальный и наивный, но…