— О! Вот и ужин! — сказал я.
Саня притащил заваренные дошираки и выставил их на стол. Они незаметно провалились в наши бездонные организмы. Стало немножко получше. Даже по ощущениям голова перестала так шуметь.
— Ох, надо было раньше этим китайским кормом закинуться! — подумал я.
— Что, долго нам еще? — спросил меня Саня.
— Да хрен его знает. Похоже, часов восемь, так точно. Может поспать? Блин, матрасов нет, а денег на белье тем более. Что-то жалко тратить. У нас с тобой всего-то осталось полторы штуки на двоих. А что там в Москве будет? Это бабка на двое сказала!
— Это да! — Протянул Сашка.
И тут я услышал какой-то непонятный шум из конца вагона. Вытянув голову в сторону купе-проводника, я увидел людей в форме.
— О, Сань, менты! Надеюсь, этот демон в юбке не на нас их вызвал.
— Да не, не должна! — сказал он, махнув рукой. — Вон смотри, документы проверяют. Может шнырей каких гоняют. Кто его знает. Вчера, помнишь, когда садились! Тут же картёжники сидели. Такие каталы, знаешь как пассажиров , особо вахтовиков обносят. Ой! Мне дядя Петя рассказывал.
— Да, рассказывал. Если бы дядя Петя нам с тобой не рассказывал, поехали бы мы с тобой учиться, дружище, куда поближе. А не пилили бы сейчас в эту нерезиновую. Что в ней, медом намазано? — сказал я, сдержавшись от продолжения.
Тут до нас дошла очередь.
— Проверка документов! — раздался строгий голос милиционера.
— Сейчас, сейчас! Саня стал рыться в своей сумке и достал паспорт. Я тоже стал искать.
— Так. Пушкин Александр Сергеевич. 1986 года рождения. Село Воробушки, улица Полевая, дом 1.
— Да, все верно! — сказал Саня, протягивая руку, в которую тут же вложили его удостоверение личности.
— А вы, молодой человек? — повернулся ко мне милиционер.
А я, как назло, не мог найти свой паспорт.
— Да где же он? — вырвалось у меня. — Сука, только что был здесь. Ведь мы же его показывали, проводнице.
И в это время за спиной милиционера нарисовалась наша знакомая и необъятная женщина.
— Вот-вот, бухать меньше надо! — злобно провозгласила та.
— Да че мы бухали-то!? — в ответ сказал Саня. — Так, немножко сдачу экзаменов отметили.
— Так что, где документы? — спросил с раздражением милиционер.
— Да были здесь! — стал рыться я. — Японский городовой, куда они делись? Ну, скажите, мы же вам показывали, показывали паспорта-то. — обратился я, в надежде, что проводница подтвердит слова и меня не отправят в отделение милиции на ближайшей станции.
— Да, вроде показывали!? — пробурчала проводница.
— Но, но вроде — не вроде, а документы мне нужны! — отозвался милиционер.
Мы стали все перерывать. Даже в Саниной сумке и той порылись. Но паспорта как не было, так и нет.
— Да что ты будешь делать! Колян, вспоминай, где ты последний раз его видел? — проговорил друг.
— Где-где? — задумался я. — Мы с тобой зашли, значится, разложили матрасы. Помню, что улеглись. Нет, сначала мы...
Глянул я на милиционера и подумал, что не стоит говорить про употребление запрещенных в поезде напитков.
— Короче, улеглись мы и немножко поболтали.
— Да-да! — говорит Саня, — Поболтали. Мы же с тобой на щелбаны играли по серии паспорта, помнишь? У кого первая цифра больше, вычитали, и тот другому щелбан на разницу в числах отвешивал. Ты еще мне, вон, налупил по башке, выиграл 7:4! — сказал он, скривившись.
— Во-во, вспоминаю, а потом чего?
— А потом я свой паспорт убрал, а ты куда дел? — задумчиво, проговорил Саня.
— Не помню, чтобы я его убирал. Японский бог! Так он же, наверное, в матрасе! — сказал я.
Достал матрас с верхней полки, развернул, и из него выпал паспорт. — Фух! — облегченно выдохнул я, протягивая его милиционеру.
Из-за этой гребаной корочки могли сорваться все планы. И поехал бы я тогда. Не в Москву, а через полгодика пошел бы топтать сапоги где-нибудь на границе, а скорее всего лопатой махать в стройбате.
— Вот и нашлись. — равнодушно сказал милиционер, пролистал документы. — Егоркин Николай Семенович, 1987 года рождения, Воробушки, Полевая, дом 7.