— Смерть матери сильно ударила по Владу, поменяла его. Сделала более…. Безрассудным. Словно сорвала тормоза. Ему было всего 15 лет…. Но гораздо сильнее смерть жены ударила по Саше, — внезапно призналась Алла. — У Влада вся жизнь впереди, рано или поздно он сможет найти свой путь.
— Саша потерял часть себя, — продолжила Алла, и ее голос дрогнул. — Лида была его якорем, его вдохновением. Они были вместе еще с институтских времен, и все эти годы они строили свою жизнь и бизнес бок о бок. После ее смерти он как будто остался один на один с этим огромным миром. Да, у него был сын, была компания, но что-то очень важное ушло вместе с ней. Он держался, продолжал строить бизнес, поддерживать Влада, но внутри… внутри что-то надломилось. Я это видела. Видела, как он закрывается, отдаляется от людей, словно строит вокруг себя стены. Он старался быть сильным ради сына, ради дела, но все это время мне казалось, что он просто идет по инерции, не зная, зачем.
Мне стал неприятен этот разговор. Хотела узнать больше Влада, но Александр — это не тот человек, который мог вызвать у меня сочувствие. Алла знала его другим, более молодым, менее опасным. Их отношения были изначально другими. Сейчас же он не ставил людей ни во что. Мы все были для него всего лишь игрушками, винтиками его механизма, зависели от его желаний.
Алла, казалось, поняла, что затронула что-то, что мне слушать не хотелось, но не стала останавливаться.
— Я знаю, тебе сложно его понять, — тихо сказала она, наблюдая за моей реакцией. — Я и не прошу тебя сочувствовать ему. Просто иногда, чтобы выжить в этом мире, нужно увидеть картину целиком. Даже если она тебе не нравится.
— Выжить я хочу, а понимать Александра Юрьевича мне не обязательно, Алла Викторовна, — вырвалось у меня несколько жёстче, чем я хотела. — Как и ему меня.
Алла внимательно посмотрела на меня, не выражая ни удивления, ни осуждения. Она просто молча наблюдала, давая мне время осознать собственные слова.
— Я просто хочу работать, — повторила я, стараясь смягчить свою бестактность. — А не разбираться в его личных драмах. И мне кажется, это справедливо.
Алла чуть улыбнулась, в ее глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на сочувствие.
— Конечно, справедливо, — согласилась она. — Но, боюсь, что здесь, в этой компании, справедливость — понятие относительное. Здесь все переплетено: бизнес, личные истории, амбиции, страхи. И если ты хочешь просто работать, то тебе придется понять, как все это устроено. Взять ту же Ленку, ты ведь понимаешь причину, по которой она тебя ненавидит? Да и меня тоже. Согласись, профессионализмом здесь и не пахнет — ведь секретарь — как ни крути — необходимая часть команды. Но когда в профессиональное заплетается личное…. Это уже иная история.
— Она видит во мне угрозу? — осторожно спросила я, поднимая глаза на Аллу. — Я не понимаю, почему. Я ведь всего лишь секретарь, случайно оказавшийся на этом месте. Да и не претендую ни на что большее. Мне не нужна ее должность! А…. Александр Юрьевич…. Признаться четно, — пробурчала я, отпивая из чашки крепкий, ароматный черный чай — совсем такой какой любила, — я его… опасаюсь. Всегда старалась держаться подальше от таких людей с их…. тараканами.
— О да, — усмехнулась Алла, поднимая на руки неизвестно откуда взявшуюся кошку — простую, серую, беспородную, — Елена тот еще тараканище. И оттяпать может не маленький кусочек. Хочешь ты, мышонок, или нет, — Алла погладила кошку, довольно жмурящую свои желтые глаза, — тебе придется ее опасаться. Эта женщина — хищница, сука, у которой изо рта тащат кость. Она-то для себя уже все решила в отношении тебя. Ее поступок вчера — только начало.