-Прости, что не смог защитить тебя! - Валентин взял мою ладонь, и сердце зашлось от его прикосновения. - Прости, что не искал встречи с тобой все эти три недели, потому что боялся, что больше не нужен тебе.
-Меня и не нужно было ни от кого защищать. - я скрыла истинные чувства. - Как только мы наговорились с отцом после стольких лет разлуки, я вырвалась к тебе. - соврала я.
На самом деле я просидела все это время, как заключенная, и совсем не видела Александра. После долгих просьб и уговоров он встретился со мной, и сама не знаю как, пролив немало слез, я вымолила разрешение жить, так как захочу до восемнадцатилетия моей дочери, а затем обещала отдать ее в орден. Я была не нужна отцу, и он не хотел "лицезреть меня восемнадцать лет и выслушивать мое нытье", как он выразился.
-Я люблю тебя, Алекс! - произнес Валентин с безграничной нежностью в голосе.
-Я тебя тоже! - я проглотила комок в горле.
-Выходи за меня замуж! - предложение оказалось столь неожиданным, что я подскочила на месте.
-А Джереми не против, что у него скоро будет сестренка? - я затаила дыхание, смотря, как у парня от такой новости медленно поднимаются брови и открывается рот.
-Алекс! - Валентин больше ничего не смог сказать от переполнившей его радости и широко развел руки.
Меня не нужно было просить дважды, и я кинулась в его объятия. Мы упивались минутами счастья. Я наслаждалась горячими поцелуями, покрывающими все мое лицо и сама дарила их в ответ, при этом лохматя черные, вечно взъерошенные волосы. Сердце блаженно замирало от нежных прикосновений.
Я была уверена, что теперь мы вдвоем найдем выход, и наша дочь никогда в жизни не узнает, что такое орден и никогда не увидит своего деда. Главное то, что Валентин любит меня, а я люблю его. Валентин не даст нашу девочку в обиду ни смотря ни на что. Я все расскажу ему, но некоторое время спустя. Пусть хоть чуть-чуть, но наше счастье ничто не омрачает.
ЧАСТЬ 3
Любить по-французски
Пролог
День подходил к концу, но этого никто не замечал, потому что с самого утра зарядил дождь, и низкие, тяжелые облака напрочь скрыли солнечный свет от глаз жителей. Темнота сливалась с еще большей темнотой, и вся картина нагоняла скуку и грусть. Самое время для слез, депрессий и печали.
Мужчина лет шестидесяти сидел в кожаном кресле рядом с весело потрескивающим камином и смотрел в окно на потоки дождя. Его возраст выдавали только морщинки, которые образовывали сетку вокруг серых пронзительных глаз и глубокие складки между бровей и у рта. Мужественный подборок и орлиный профиль говорили о силе характера, а тонкие пальцы и узкие губы - об аристократических корнях.
Он ждал, но время ожидания не тянулось для него как что-то бесконечное. Время вообще не имело для него никакого значения. Он перестал смотреть на часы несколько столетий назад и вообще всячески волноваться об упущенных минутах. Медлительные, неторопливые движения свидетельствовали об этом.
Но ожидание подошло к концу. Дверь уютного кабинета, заваленного старинными книгами, распахнулась и вошел посетитель, внеся вместе с собой сырость и беспокойство, нарушив неподвижность стрелок часов, висящих над камином. Мужчина отряхнулся от дождя и подошел к камину, протянув руки вперед. Его внешность казалась безупречной: светлые волосы, подстриженные и взлохмаченные, торчали в разные стороны от дождя, создавая беспорядок, и придавая ему дополнительный шарм, карие глаза, в которых застыл лед и странное чувство, как будто их обладатель устал от жизни, чувственные губы и узкий, слегка расширенный к низу нос. Он обладал подтянутой, в меру накаченной фигурой, а черный цвет одежды как нельзя лучше подходил к бледной коже.