– А, Лети, вернулась! Ну как тебе наш рынок? Всё купила, что собиралась?
– Да, спасибо, тётя Райта. Мне дядя Михас помог освоиться. Как Дэйр? Не капризничал?
Соседка отступает в сторону, пропуская меня внутрь, а потом проводит в комнату.
Сын лежит на большой кровати, ловит руками цветные ленточки, которые держит в руках Лиззи, и старательно тянет их в рот. А когда девчушка поднимает их, Дэйр упирается локоточком в кровать и тянется вверх, делая попытки сесть.
В груди растекается тепло, а на губах сама собой появляется улыбка. Скоро сядет, богатырь. А уж когда поползет… Тяжело вздыхаю, потому что это там, в моем мире можно было с помощью разных приспособлений типа силиконовых накладок и разных ковриков обеспечить “безопасное пространство” для ребенка. Да и полы там теплые. А тут… Надо хорошо продумать этот момент.
Райта одела малыша в простенькую льняную рубашку, которая не мешала двигаться, но и не давала замерзнуть.
– Лети, да твой мальчонка – золото! – с улыбкой говорит Райта. – Такой спокойный ни разу не всплакнул. Я еще вчера ночью откопала рубашки детские. Ох, даже всплакнула от воспоминаний, когда Бриг был маленький.
У Райты даже сейчас глаза начинают блестеть. Она касается носа, скрывая, что снова расчувствовалась.
– А я пришла за Дэйром, – неуверенно говорю я. – Хватит уж мне утруждать вас.
– Да брось, Лети! Чего удумала? Куда тебе сейчас с малым возиться? Иди своими делами занимайся. Мне с ним даже легче. Для Лиззи не надо занятий придумывать. Ей в радость поиграть с малышом.
– Спасибо, тётя Райта, – говорю с благодарностью. – Вы меня очень выручаете.
– Да чего там, – отмахивается она точь-в-точь как старушка на рынке. – Соседи на то и нужны, чтоб помогать друг дружке. Иди уж. Мы сейчас покушаем, да? – она уже обращается к Дэйру, склоняясь над ним. – Я тебе его часа через три сама принесу.
Я киваю, перебарываю в себе желание потискать Дэйра и выхожу.
Всё хорошо: и с соседями повезло, и пекарня не очень запущена. Вот только тяжёлым грузом лежит на сердце встреча с драконьей стражей. Пытаюсь отогнать от себя пугающие мысли.
Чем думать о том, что не произошло, лучше и вправду делами заняться.
Закрыв за собой дверь пекарни, я сразу же принимаюсь за дело. Первым делом проверяю щёлок в кадушке. Опускаю в жидкость чистую щепку и вижу, что дерево скользит, как намыленное. Значит, готов.
– Ну, будем процеживать, – бормочу себе под нос. – У Маринки получилось, значит, и у меня получится.
Беру приготовленное сито с пожелтевшей льняной тканью и подвешиваю его на специальный крюк над пустой кадкой. Осторожно зачерпываю ковшом настоявшийся щёлок, следя, чтобы не поднялся осадок со дна, и выливаю в сито. Жидкость медленно просачивается сквозь темнеющую ткань, оставляя на ней мельчайшие частички золы.
Процесс не быстрый. Щелок капает медленно. Поглядывая за ним и периодически подливая новую порцию, принимаюсь за другие дела.
Между делом подбрасываю дров, заливаю холодной водой купленный суповой набор и ставлю горшочек с будущим супом в печку. Ту воду, что была в котелке, двигаю чуть ближе к огню, чтобы потом из нее сделать отвар для купания Дэйра.
Затем принимаюсь за овощи. Чищу картошку и морковь, снимаю верхние листья с капусты. Мелко нарезаю луковицу. Это единственный момент, когда я позволяю себе пустить слезу, потому что некогда плакать. Это только поселит еще больший раздрай в душе.
Вода закипает в горшочке быстро. Пену снимаю обычной ложкой. Но не выбрасываю, как в прошлой жизни, а кладу в кошачью мисочку. Думаю, Мурик не откажется от угощения. Главное, чтобы пришел.
Отодвигаю горшок с супом от огня, чтобы мясо подольше поварилось и вода быстро не выкипела. Горсть перловки промываю и засыпаю её в бульон.
К тому моменту мясо почти достигло готовности, успеваю нарезать овощи и обжарить на небольшой чугунной сковороде лук с морковью.