Тот, кто всё это время был самым близким другом и стоил того, чтобы искать его годами, не заставил долго ждать, взяв и посмотрев так, будто желает уничтожить, раздавить. Он ненавидел, но за что?
— Рэй, — уже жалобно повторил Фелис.
В памяти пронеслись истории призраков, чьи стражи возненавидели своё бессмертие. Но до этого дня Рэй даже намёком не показывал подобного. Какой же сильный удар он получил, потеряв Свет?
Неожиданно на плечо охотника легла большая рука Амадеуса. Фелис увидел, как его страж вздрогнул, а наваждение тут же спало, сменившись страхом. Страх… Именно он обретал эту чудовищную форму.
— Рэй… Прошу, соберись. Ты нам нужен. Особенно нужен своей подруге, — титан сжал ладонь сильнее, но не до боли, просто желая показать, что Рэй не один. — Ты добрый парень, а он твой друг. Даже если мы умрём, мы должны это сделать плечом к плечу, а не разгрызая друг другу глотки.
Фелис был согласен с Амадеусом. Вместе с тем его естество наполнилось нестерпимым щемящим чувством жалости к этим стражам. Для него, крошечного робота, прятаться и выжидать совершенно естественно. Он не дерётся, не спасает невинных и не совершает подвигов. Но стражи, напротив, всю свою жизнь были сильнее, выше других. Их сутью стало свершение Деяний, на которые не способен никто, кроме них. А теперь, без Света, они лишились не просто способностей. Они лишились большей части своих жизней.
— Рэй. Амадеус прав. Мы — защитники Света. Ты — страж. По нам ударили так сильно, как никогда в прежде, но у нас просто нет другого Странника, который снова принёс бы себя в жертву, — перед внутренним взором призрака снова предстал Рэй, впервые увидевший Странника. — Мы не знаем что с Ним. Но если ещё есть шанс… То мы обязаны попытаться.
— Ты прекрасно знаешь, что теперь это невозможно, — глаза его стража отразили маленькую искорку надежды, но голос снова наполнился ненавистью, уже даже не горящей, а тлеющей.
— Не знаю, возможно ли это, но сейчас нашей первостепенной задачей стало спасение собственных жизней. У тебя остался твой призрак и он всё ещё может тебя лечить, — Амадеус пусть и наставлял на путь истинный, но старался взывать к лучшей части парня, тоже видя эти безмолвную мольбу в глазах. — Когда-то давно ты совершил что-то, что сделало тебя стражем. Другой ты верил в то, что делал. Так верил, что готов был умереть.
— Ты ничего обо мне не знаешь…
— Ты боялся, что станешь плохим стражем, — вспомнил Фелис первые часы их знакомства.
Титан знал охотника не очень хорошо, но его собственный призрак — совсем другое дело. Никто не знает стражей лучше. Фелис не решился озвучить, что Рэй боялся собственной Тьмы, имея Свет и бессмертие. Только лишившись их он и впрямь начал вести себя как плохой страж.
Хватка вдруг перестала быть такой грубой, а глаза Рэя заблестели от с трудом сдерживаемых слёз. Он выглядел, что уж говорить, жалко, но Фелис видел, что его страж справился с самим собой. Что он вновь цеплялся за то, что любил, не позволив минутному жестокому порыву поглотить себя.
— Я просто… — голос охотника снова стал очень тихим.
— Я не говорю тебе не бояться, но ты не должен делать себе ещё хуже, — Амадеус, поняв, что не придётся самому спасать призрака, встал напротив. — В тебе всё ещё остался Свет, но высвободить его теперь будет намного сложнее.
Оставалось лишь догадываться, что могло разжечь настолько мощный Свет в нём самом. Что породило настолько сильную Веру. Титан не скрывал перед союзниками, что чувствовал не меньшую горечь, но от того убедительнее звучали его призывы бороться. Боль разожгла в нём собственное пламя, будто в драконе из древних мифов, которого только сильнее разозлило брошенное копьё.
— Я верю в тебя, страж, — подхватил его слова Фелис. — В вас обоих. Я не знаю, многое ли мы сможем сделать, но у нас нет права сдаться без борьбы. Свет защищал стражей и человечество. Теперь мы должны защитить Свет. В том числе и внутри самих себя.
— У тебя достойный и сильный призрак, — усмехнулся Амадеус. — Будь достоин его и ты сам.
— Титан дело говорит, — раздражённый голос Хэйлы грянул как гром среди ясного неба.